ХХI век по праву считается веком Интернета и компьютерных технологий. Все мы живем в эпоху информационного общества, а многие из нас другого уже не помнят или представляют его смутно. Вот уже более сорока лет одним из лидеров, а затем и вождем победоносной Компьютерной революции в Полоцком государственном университете является человек необыкновенно гибкого и восприимчивого ума, широчайшей эрудиции и разносторонних талантов, личного обаяния и скромности.
Уже этих строк многим читателям будет достаточно, чтобы замереть в предвкушении знакомства с интереснейшей историей жизненного пути первого декана радиотехнического факультета, второго проректора по информатизации ПГУ и главного идеолога дистанционного обучения в университете Аркадия Филипповича Оськина, кандидата технических наук, доцента кафедры технологий программирования.
Корр.: Аркадий Филиппович, приходилось слышать, что Вы принадлежите к педагогической династии.
А.Ф. Оськин: Да, я происхожу из педагогической семьи, даже, можно сказать, династии. Учителями были мама, бабушка и дедушка по материнской линии. К сожалению, память наша коротка: дальше деда я знаю своих предков только по именам. Дворянских корней у меня нет – мы из разночинцев.
Начну с бабушки, маминой мамы. Она, Васильева Серафима Дмитриевна, еще перед революцией окончила так называемые Бестужевские курсы в Москве, одно из первых женских высших учебных заведений в России. Работала учительницей начальных классов. Мой дед, Аркадий Васильевич, я, кстати, назван в его честь, преподавал математику и физику. В 1922 году родилась моя мама – Ариадна Аркадьевна, а в 1924 году – моя тетя, Вера Аркадьевна. Они обе тоже впоследствии стали педагогами.
Мои бабушка и дедушка по материнской линии родом из Смоленской губернии, из-под Вязьмы. Можно сказать, что, когда я приехал в Новополоцк, то вернулся на историческую родину. Мы с мамой потом достаточно много говорили о Полотчине и Смоленщине – местных блюдах, местном говоре – и находили немало совпадений. Перед самой войной мамина семья переехала в Подмосковье. Эти места уже давно входят в городскую черту Москвы. Именно там мой отец, офицер армии, в 1944 году после тяжелого ранения гостил у своей двоюродной сестры и познакомился с моей мамой. В марте того же года они поженились и переехали во Владикавказ (тогда город назывался Орджоникидзе), куда отправили служить отца. Там же 5 июня 1945 года я и родился.
Корр.: Последние два десятилетия Владикавказ и вся Северная Осетия чаще упоминаются в СМИ в связи с какими-то трагическими событиями. Каким был город в те далекие советские годы?
А.Ф. Оськин: Да, печально известен Беслан. Во Владикавказе трижды пытались взорвать рынок, а он как раз находится совсем рядом с домом моих родителей. Мне, конечно, трудно судить о том, каким был Владикавказ в 1945 году, но начало 50-х годов помню уже хорошо.
Это был обычный провинциальный город – уютный, тенистый, многонациональный. Кстати, во времена моего детства национальный вопрос никак не проявлялся. У нас была интернациональная компания, и никто не обращал внимания на то, кто ты. Уже ближе к распаду Советского Союза обострились осетино-ингушские отношения. Дело в том, что в первые послевоенные годы ни чеченцев, ни ингушей на Северном Кавказе не было. Как «пособники фашистов» они были выселены в Среднюю Азию. Только в середине 50-х годов по указу Никиты Сергеевича Хрущева им было разрешено переселиться на историческую родину. Это возвращение проходило непросто! Приезжая, люди видели, что их дома уже заняты. Тем не менее, советская власть очень умело сглаживала возникавшую напряженность. Как мы могли убедиться позже, до поры до времени…
Корр.: Чем Вам особенно запомнились школьные годы?
А.Ф. Оськин: Мне довелось ходить в три школы. Начинал я в знаменитой владикавказской средней школе № 5. В свое время в ней учился прославленный театральный деятель Евгений Багратионович Вахтангов. На первых порах мы жили в коммуналке. Ее плюсом было то, что она находилась в самом центре города. Наши окна выходили на главную площадь, где проходили все торжественные мероприятия – демонстрации и парады. Я всегда мог наблюдать за главными праздниками, не выходя из дома. Здание, в жилой части которого размещалась наша коммуналка, принадлежало пожарной службе. С детства привык к ночным шумным выездам пожарников на место происшествия, наблюдал за их тренировками. Неудивительно, что поначалу я мечтал, что, когда вырасту, стану одним из них.
После нашего переезда в отдельную двухкомнатную квартиру, это она как раз расположена в районе рынка, я перешел в другую школу. Но и ее окончить мне не удалось. Как раз в то время шли хрущевские реформы в образовании. В частности, ввели одиннадцатилетку. На семейном совете долго обсуждали, учиться ли мне в десятилетней школе, такая возможность в городе пока оставалась, или продолжить обучение в уже реформированной школе. В конце концов, мы решили, что лучше будет уложиться в десять лет, и в восьмом классе я отправился в свою очередную школу – СШ № 3 города Орджоникидзе.
Интересно, что в нашем классе оказалось много ребят, которые перешли туда по тем же соображениям, что и я. Получился очень интересный выпуск! Практически все поступили в высшие учебные заведения, что для того времени было почти невероятным показателем. До сих пор мы поддерживаем связь, и на текущий момент среди нас – к сожалению, не все живы – есть два доктора наук и три кандидата наук.
Корр.: Выбор, куда поступать, дался Вам легко?
А.Ф. Оськин: Да, мне лучше давались технические дисциплины, в олимпиадах участвовал – по физике, по математике, в Северо-Осетинский государственный университет ходил на углубленные математические курсы. Я был уверен, что нужно поступать на техническую специальность. Потом на первом курсе наша математичка сказала, что мне стоило бы пойти в университет – на «чистую» математику. Но меня почему-то эта наука особо не привлекала. Тянуло все-таки в технику!
Мы с друзьями выбирали между специальностями «Электронные приборы» и «Промышленная электроника». Решили, что первый вариант звучит более общо, и поступили именно туда. В Орджоникидзе было два завода, которые занимались производством электронных приборы. Одно из предприятий выпускало лампы бегущей волны и клистроны (естественно, для военного предназначения). К третьему курсу многие из нас поняли, что нас все-таки интересуют не отдельные лампы, а системы, которые из этих ламп собираются. Поэтому когда у нас началась специализация, я перешел на «Промышленную электронику». По сути дела, такая же специальность в 2006 году открылась и на нашем радиотехническом факультете.
Корр.: Чем Вам запомнились студенческие годы? Были ли у Вас преподаватели, оставившие яркий след?
А.Ф. Оськин: Конечно! Доктор технических наук, профессор Петр Андреевич Воронин читал очень важный для всех «электриков» и студентов электротехнического профиля курс «Теоретические основы электротехники» (ТОЭ). У него были блестящие лекции. Как он умел держать внимание аудитории! Два часа пролетали совершенно незаметно. Петр Андреевич обязательно приходил на занятия в черном халате, потому что к концу лекции успевал неоднократно исписать доску формулами и выводами, а поэтому покрывался слоем меловой пыли. Неизгладимое впечатление оставили его яркая личность и неординарная манера чтения лекций – эмоциональная, взрывная.
На первом курсе высшую математику нам читала Тамара Карповна Шуликина, тоже блестящий лектор. У нее был более академический стиль. Она много диктовала. Но этот предмет к сессионным экзаменам я специально не готовил, потому что лекции читались таким образом, что в течение самого занятия, если внимательно слушать и писать, лекционный материал полностью усваивался. Перед экзаменом было достаточно просто полистать конспект.
Нам читали и теоретическую механику. Сейчас у «промэлектронщиков» такой дисциплины вообще нет – учебные планы за это время сильно изменились, а у нас тогда, получается, была еще и мощная «механическая» подготовка. Теоретическую механику читал нам Палагин Владимир Алексеевич. Он мне запомнился тем, что на одной из лекций показал, как запомнить число е – основание натурального логарифма – с точностью до пятнадцати знаков после запятой! Оказалось, все очень просто. 2,7 – это все знают, а дальше идет так: 1828 1828 45 90 45... 1828-ой – это год рождения Льва Николаевича Толстого. А 45, 90, 45 – прямой угол и прямой угол, поделенный пополам. Я впоследствии им достаточно широко пользовался в своей преподавательской работе, особенно, когда хотел сделать небольшую разрядку в аудитории. Даже сейчас, читая «Основы алгоритмизации и программирования», я демонстрирую этот мнемонический прием и неизменно произвожу сильное впечатление на своих студентов.
Но мы в вузе не только учились, но и работали. Продолжались хрущевская реформа в сфере образования, и одним из ее направлений было приближение высшей школы к промышленности. Мы учились, по сути дела, по планам вечерней формы обучения. На первом курсе наши две группы специальности «Промышленная электроника» работали на заводе, как сейчас помню, «Почтовый ящик 17». У нас был такой график: первую неделю трудились как рядовые рабочие, а вторую учились как студенты. У меня был сменщик – Валера Торчинов из параллельной группы. В то время, когда я работал, он учился, а когда я учился, он работал. Получается, мы занимали одно рабочее место и были целиком и полностью включены в производственный процесс. Для нас не делалось никаких скидок. Более того, приоритетным видом деятельности считалась работа. Если, допустим, Валера, не дай Бог, заболевал или со мной что-нибудь случалось, то напарнику приходилось выручать и выходить на работу вместо посещения занятий.
Корр.: Вы извлекли для себя какую-то пользу из такого необычного опыта?
А.Ф. Оськин: Прежде всего, я в 17 лет узнал производство! Набрался впечатлений и, считаю, этот опыт был очень полезен для меня.
Сейчас у нас практики серьезно «обрезаны». А в наши годы была длинная трехмесячная преддипломная практика. Базой для нее, как правило, были предприятия в родном городе. Но наши студенты ездили и в Киев, и в Днепропетровск, и в Северодонецк, и во Львов. После выпуска, кстати, многие остались там работать. До сих пор переписываюсь с ребятами, которые живут в Донецке.
Я попал на практику в Северо-Кавказский филиал всесоюзного Специального конструкторского бюро «Цветметавтоматика». Оказался в очень интересном творческом коллективе, который в то время занимался разработкой специализированного вычислительного устройства для оперативного управления горнотранспортными работами. Сотрудничали с Оленегорском, есть такой город за полярным кругом. Там находился карьер, где открытым способом велась добыча железной руды. По карьеру были проложены железнодорожные пути, по которым электровозами транспортировали добытую породу. Организацией движения составов занимался диспетчер, державший связь с машинистами по рации, и наше специализированное вычислительное устройство было призвано оптимизировать процесс движения электровозов. Это была очень интересная работа! И она имела самую прямую связь с моим дипломным проектом: я проектировал один из блоков устройства, а потом отлаживал его и тестировал. Диплом я защитил успешно.
С приходом на практику меня включили в штат КБ на полную ставку как техника, то есть обычного сотрудника. Работа оказалась настолько захватывающей, что я был готов остаться там и после окончания института. Из-за «смешанного» обучения на младших курсах мы выпускались не летом, а уже в конце года. Так что защищался я уже в декабре. Мой начальник тогда сказал: «Зачем тебе сейчас идти в отпуск? Зима же! Доработай до лета, а там – отдохнешь!» Я, естественно, согласился, и меня перевели приказом с должности техника на должность инженера-исследователя той же самой лаборатории.
Но по окончании института я был официально распределен на 17-ый завод, где уже работал на первом курсе! Получалось, что я «сбежал» оттуда! Когда через месяц после выпуска не явился на предприятие, у его руководства начались из-за меня какие-то трения с КБ. В конце концов, все проблемы были улажены даже без моего участия. Так я до лета остался в конструкторском бюро. Жаль только, что в Оленегорск съездить не довелось! Была возможность, но начальник тогда сказал: «Пиши диплом! Еще успеешь!»
Корр.: Потом была аспирантура?
А.Ф. Оськин: Да, решением Государственной экзаменационной комиссии, как это и сейчас делается, я был рекомендован для поступления в аспирантуру. Летом мне позвонили из института и сказали, что меня готовы направить в Ленинградский электротехнический институт, ЛЭТИ.
Я рассказал об аспирантуре начальнику лаборатории. Он меня отговаривал, советуя не связывать себя очной формой обучения: «Три года ты будешь оторван от производства. Здесь у нас сейчас интересная работа. Ты защитишься и в Орджоникидзе – материала хватит…» Я засомневался, но, в конце концов, решил, что ехать в Питер все-таки стоит! Сегодня думаю, что оказался прав. Очная аспирантура – это очная аспирантура!
Так в октябре 1968 года я уехал в Ленинград, сдал там вступительный экзамен и был зачислен аспирантом на кафедру электротермических установок. Исходно, специальность, на которую поступал, называлась «Применение промышленной электроники в народном хозяйстве», но потом ее немного сузили и диссертацию писал уже в рамках специальности «Электротермические установки и процессы».
Я попал на замечательную кафедру! Возглавлял ее ученик известнейшего академика В.П. Вологдина профессор Александр Евгеньевич Слухоцкий – в то время ведущий электротермист Советского Союза. В течение трех лет мне удалось написать диссертацию. В декабре 1971 года я сдал ее в Совет. Но защита прошла уже через год, в декабре 1972-го – кое-что нужно было еще доделывать, ждал своей очереди.
Корр.: Чему было посвящено Ваше диссертационное исследование?
А.Ф. Оськин: Почти весь первый год я провел в поиске своей темы. Определиться было нелегко! Это же всегда достаточно деликатная проблема для аспирантов. А.Е. Слухоцкий, мой научный руководитель, не торопил меня, позволяя попробовать разные направления. На окончательный выбор повлияло то, что наша кафедра получила большой заказ на научно-исследовательскую работу – был заключен договор с Братским алюминиевым заводом. Существовали определенные проблемы при нагреве алюминиевых слябов – толстых прямоугольных заготовок. Нужно было знать распределение температур по сечению сляба. Так и была сформулирована тема диссертации: «Исследование процессов нестационарной теплопроводности при индукционном нагреве тел прямоугольной формы».
Кстати говоря, на нашей кафедре разрабатывались очень интересные темы. Так, мы были разделены на две группы: одна, куда входил и я, занималась главным образом индукционным нагревом металлов, а вторая – высокочастотным нагревом диэлектриков. Если мы только «грели металл» и работали с промышленными предприятиями, то у наших коллег по кафедре тематика была куда более разнообразна и необычна. Они, например, работали с Эрмитажем. Я уже сейчас не вспомню детали, но как-то получилось, что перед ними стояла задача высокочастотной обработки мумий!
Приезжали к ним люди с Крыма, с винодельческого предприятия «Массандра». Оказывается, в поле высокой частоты вина интенсивно старятся. Крымчане предлагали кафедре взяться за оптимизацию режимов этого процесса. Причем, в неограниченном количестве предлагали «экспериментальный материал»… Мне потом шеф рассказывал: «Приходят ко мне в кабинет, приносят чемоданчик. А там – набор бутылочек! Предлагают попробовать… Интересуются, не возьмемся ли за такую тему. Говорят, что планируют и коньяком заняться…» Короче говоря, опасаясь за здоровье и трудоспособность сотрудников кафедры, Александр Евгеньевич отказался от такого предложения.
Одни мои коллеги сотрудничали с мясокомбинатом по проблеме дефростации (размораживания) туш в поле высокой частоты, а другие таким же способом грели зефир! Я помню, был аспирант, которого отправили проводить эксперимент и снимать показания на кондитерскую фабрику. Назавтра он должен был принести результаты, а его все нет. И на следующий день этот аспирант не появился на кафедре. Потом приходит весь бледный… «У меня, – говорит, – два дня был шоколадный понос! Передо мной поставили большие бутылки с сиропом – шоколадным, малиновым… Снимаю показания, пью чай с шоколадным сиропом, закусываю шоколадным ломом – объелся!» Вот такой «производственный травматизм»!
И коллектив на кафедре у нас подобрался очень интересный! Был у нас такой инженер – Гриша Цодиков, который писал замечательные стихи и пародии. Раз в год мы проводили так называемый «День здоровья» и всей кафедрой с ночевкой выезжали на Карельский перешеек. Там как раз Гриша декламировал стихи обо всех нас. И это было не какое-то наивное творчество любителя, а настоящая профессиональная хорошо запоминающаяся поэзия!
Корр.: Ленинград/Санкт-Петербург во все времена был важнейшим центром культурной жизни страны. Годы обучения в аспирантуре наверняка запомнились Вам не только научной работой.
А.Ф. Оськин: Конечно! Это был период расцвета ленинградских театров. Например, в БДТ, Большом драматическом театре имени Горького, тогда играли Сергей Юрский и Наталья Тенякова, Евгений Лебедев и Олег Басилашвили, а возглавлял его знаменитый режиссер Г.А. Товстоногов. Просто так билет было невозможно купить! Приобретали их обычно с «использованной нагрузкой». Покупали в кассе желаемый билет вместе с билетом на спектакль или концерт, который уже прошел, по сути дела, давая кассиру взятку.
Ходили, естественно не только в БДТ. В Ленинграде «гремели» «Кировский» театр оперы и балета, сегодня – Государственный академический Мариинский театр, Александринка – Российский государственный академический театр драмы им. А.С. Пушкина, театр Аркадия Исааковича Райкина – Ленинградский театр эстрады и миниатюр. А сколько в Питере музеев! А праздник открытия фонтанов в Петергофе! А дворцы и парки, катание на лыжах и санках в Пушкине (Царском Селе)!
Все говорят, что лучшие годы в жизни человека – это пора студенчества. В вузе, действительно, было очень интересно – я и в КВН играл, и в концертах участвовал. Но лучшим периодом своей я могу назвать именно годы, проведенные в очной аспирантуре. Работая в таком интересном коллективе, находясь в таком замечательном городе, я мог сам планировать свою научную деятельность, осознанно выбирать, когда и как отдыхать.
Корр.: Куда Вас распределили по окончании аспирантуры?
А.Ф. Оськин: Можно было поехать в Ворошиловград, нынешний Луганск. Там в индустриальном институте открыли кафедру электротермической обработки металлов, и им были нужны специалисты. Обещали сразу же дать квартиру. Но в тот момент я еще не был женат, и этот вопрос меня еще не интересовал. Решил вернуться во Владикавказ, в родной вуз. Все-таки у меня же было оттуда целевое направление в ЛЭТИ.
Но по возвращении у руководства института возникла проблема, куда меня устраивать. На отправлявшей меня кафедре промэлектроники все вакансии были заполнены. Через некоторое время нашли для меня место на кафедре теоретической электротехники и электрических машин, которую как раз возглавлял Петр Андреевич Воронин. Там я и проработал до 1976 года. Читал курсы «Теоретические основы электротехники» (ТОЭ), «Электрические измерения», «Электротехнику» для неэлектротехнических специальностей. Самым интересным был для меня ТОЭ, и я жалею, что не читаю его сейчас.
Корр.: Чем Вам запомнился первый опыт преподавания в вузе?
А.Ф. Оськин: Самый первый преподавательский опыт я получил еще в Ленинграде. Мой научный руководитель привлекал меня к учебному процессу. Правда, больше он задействовал меня на приеме зачетов, а не на чтении лекций. Помню свой первый «преподавательский» зачет. Сидим с шефом. Ко мне села девочка отвечать. С полученным вопросом справилась быстро. Смотрю, а Александр Евгеньевич, параллельно ведущий опрос, все еще беседует со студентом. Чувствую, что надо тоже задавать дополнительный вопрос… Так вышло, что я боялся отпустить девушку раньше, чем своего студента отпустит шеф, а тот, в свою очередь, наверное, не хотел заканчивать опрос своего подопечного раньше меня! Так бедную девочку пришлось гонять очень долго по всему курсу!
Еще в Питере я как-то поинтересовался у одной коллеги по кафедре, молодой преподавательницы: «Как ты читаешь лекции? Тяжело же, страшно…» Она ответила: «А ты знаешь, у меня есть маленький блокнотик, куда я записываю конспект. Я всегда держу его в руке и, если что-то забуду, заглядываю в него». Первые лекции я тоже читал с блокнотом, а потом стал обходиться и без него. Уже во Владикавказе я читал ТОЭ для промэлектронщиков на целом потоке. В аудитории сидели студенты четырех-пяти групп – более ста человек! Конечно, это было большим испытанием! Старался читать лекции так, как это делал профессор П.А. Воронин.
Корр.: Как в Вашей жизни возник Новополоцк? Приходилось слышать разные версии. Ваш приезд связывают и с Геннадием Макаровичем Макаренко, и с Петром Ивановичем Шведом, в то время возглавлявшим Новополоцкий политехнический университет.
А.Ф. Оськин: В данном случае сыграли оба фактора. 5 июня 1976 года, на собственный день рождения, я женился. Вскоре пошел в институт просить квартиру, узнать, какие у меня есть перспективы. Ответ был таким: «Десять лет поработаешь, и, может быть…» Перспективы не было. Жить в двухкомнатной квартире с родителями я не хотел.
В июле поехал в Уфу на конференцию. Там и случилась моя историческая встреча с Геннадием Макаровичем Макаренко! Конференции в те годы проходили с размахом. Вот и эта продолжалась три дня. Была возможность познакомиться и пообщаться с коллегами. С Геннадием Макаровичем мы жили в одном номере гостиницы «Агидель». Рассказал ему свою ситуацию, а он: «Да что тут думать! Поехали к нам! Прекрасный молодой город, институт стоит практически в лесу. Если бы ты в мае приехал, то уже заведовал бы кафедрой электротехники. Но «электрики» и так наверняка нужны!»
По возвращении домой я рассказал о нашем разговоре с Г.М. Макаренко. А к этому времени мой отец заочно окончил юридический факультет Ростовского университета, ушел из армии и устроился юрисконсультом в Научно-исследовательский институт электронных материалов. До переезда в Новополоцк заместителем директора по науке этого НИИ как раз и работал Петр Иванович Швед.
Отец написал письмо Петру Ивановичу, на тот момент уже ректору Новополоцкого политехнического института, а тот переправил его Валерию Николаевичу Молчанову – заведующему кафедрой вычислительной техники, автоматики и электротехники. Валерий Николаевич пригласил меня посетить Новополоцк и увидеть все своими глазами. И в том же июле 1976 года, события, как видите, разворачивались очень быстро – приближался новый учебный год, я приехал в НПИ.
Корр.: Какими были первые впечатления от встречи с «судьбой»?
А.Ф. Оськин: Билетов до Минска я достать не смог. Хотя в те годы из Минеральных вод в Минск летало три самолета в день! Полетел до Великих Лук. Вот такое было авиасообщение 40 лет тому назад! Помню, мы потом не раз из Полоцка в Минск самолетом добирались. Из Великих Лук до Полоцка доехал на поезде. Рано утром был уже на месте. Заселился в гостинице «Двина». Меня очень поразило то, что там были свободные места.
На автобусе доехал до Новополоцка. Вышел на остановке «Молодежная». Город произвел на меня колоссальное впечатление! Был яркий солнечный день, кругом зелень, птички поют, новые дома, кругом молодежь, все улыбаются! Когда я увидел Новополоцк, у меня было ощущение, как будто оказался на курорте. Зашел в НПИ, познакомился с Валерием Николаевичем. Мне даже показали, какая у меня будет нагрузка. Все было хорошо знакомо – мог сразу идти в аудиторию и читать лекцию!
Вернулся во Владикавказ. Посоветовались с женой и решили: «Едем!» Собрал документы и отправил их почтой в Новополоцк. Стал ждать окончательного решения. Начался сентябрь, а ответа из НПИ все нет. Меня тем временем отправили в Моздокский район со студенческим отрядом, как это было тогда принято, в колхоз на уборку помидоров, арбузов, кукурузы и картошки. Отработал там почти месяц, а в конце сентября получил из Новополоцка письмо о том, что был избран по конкурсу преподавателем.
Объявил в институте, что уезжаю в Беларусь. Оказалось, что Михаил Борисович Штейнцайг, декан электромеханического факультета, к которому относилась моя кафедра, был сам родом из Полоцка. Вот такое совпадение! Михаил Борисович фактически поддержал меня: «Я тебя не буду уговаривать – решай сам! Но я считаю, что если ты решил ехать, то нужно ехать!»
Корр.: Вы прибыли в Новополоцк на постоянное место работы, уже имея благоприятное первое впечатление о городе и вузе. Вы потом не разочаровались в своем выборе?
А.Ф. Оськин: Нет! Петр Сидорович Андрианов, тогдашний проректор по административно-хозяйственной части сказал мне так: «Не вздумай только сейчас семью везти! Комнат в общежитии нет. Нужно немножко подождать». Но на первой встрече с П.И. Шведом мне было сказано: «Через год квартиру получишь!» И, забегая вперед, скажу, что так все и случилось!
Первый год я прожил в общежитии № 1. Мой сын Дмитрий появился на свет 5 апреля 1977 года еще во Владикавказе. Мы с Милой решили, что она сюда не поедет, а будет рожать там. Так что Дима появился на свет в том же роддоме, что и я. Летом жена с сыном уже присоединились ко мне. Позже Людмила Дмитриевна также стала преподавать в нашем институте.
Пока же меня поселили в одну комнату с Женей Найденышевым, который примерно в тоже время приехал в НПИ из Жодино. На этаже собралась хорошая компания. Познакомился с Владимиром Павловичем Подшиваловым и его супругой Людмилой Алексеевной, Игорем Николаевичем Сычевым и его женой Таней, Валерием Викторовичем и Антониной Ивановной Барановыми, с четой Сухановых – Николаем Ивановичем и Александрой Кузьминичной, Гриневыми – Венедиктом Демьяновичем и его супругой. Как видите, все люди – известные! Уже в октябре 1977 года совершенно неожиданно я получил ордер на квартиру. И у нас началась нормальная жизнь!
Корр.: Что представлял собой Новополоцкий политехнический институт в 1976 году, спустя менее трех лет после преобразования в самостоятельный вуз?
А.Ф. Оськин: Во-первых, оказалось, что студенты в Питере, во Владикавказе и в Новополоцке не слишком сильно отличаются друг от друга. Уровень знаний был примерно одинаковым. Меня это поразило! Я считал, что в Питер, например, отбираются лучшие.
У нас была молодая кафедра, прекрасный коллектив. Заведующим был В.Н. Молчанов, преподавали Валентин Александрович Кажарский, Валерий Порфирьевич Авдейко, Александр Сергеевич Вершинин. Среди моих новых коллег были первые выпускники специальности «Машины и аппараты» НПИ – ассистенты Женя Соловьев и Вася Пиклёнок. Молодых ребят тянуло в электротехнику! На кафедре было интересно! Это был коллектив энтузиастов. В.Н. Молчанов был хорошим шахматистом. Целые баталии развертывались. Он-то у нас был гуру, почти всегда нас обыгрывал, но мы все равно получали удовольствие от древней интеллектуальной игры.
В те годы в институте ежегодно проходила Спартакиада под названием «Бодрость и здоровье». Не всегда это получалось «здорóво», потому что играли, в том числе, и в контактные игры – футбол и баскетбол. Саша (Александр Григорьевич) Щербо мне потом говорил: «Я играю только в такие игры, когда противник отделен от меня сеткой!» Каждый год Спартакиада заканчивалась какой-нибудь травмой. Тем не менее, соревнования с нетерпением ждали, участники «рубились» с большим интересом, а потом о наших спортивных битвах все с удовольствием вспоминали. В футбол я не играл, а вот в баскетбол, волейбол, настольный теннис и бадминтон – не раз доводилось.
И это еще не все! Я же во Владикавказе работал преподавателем с марта 1972 года по октябрь 1976-го. А в нашем институте существовал мощный профессорско-преподавательский хоровой коллектив. Мужской! Это был академический хор – пели в основном классику. Коллектив был заслуженный.
Помню, как в апреле 1972 года меня пригласил к себе проректор и сказал: «Тебе нужно прослушаться. У тебя должен быть голос!» Потом он притащил меня на репетицию. Сначала не хотелось ходить, а потом понравилось! Люди интересные и песни хорошие. Мы ездили с гастролями по близлежащим городам. Даже дважды выезжали за рубеж. В Болгарии побывать мне удалось, а вот выезд в Польшу случился в 1976 году, когда у нас с Людмилой как раз был медовый месяц.
Хоровое пение – это такое хорошее дело, в которое легко втягиваешься! Когда я приехал в Новополоцк, захотел, чтобы хор появился и здесь. Пришел к Сергею Ильичу Хорошко, который был тогда председателем профкома сотрудников. Сергей Ильич сам пел, и он поддержал меня: «Да, давай! Хорошая идея!» Я разослал циркулярное письмо по кафедрам. Поначалу моя инициатива особого энтузиазма не вызвала. Так продолжалось до тех пор, пока в это дело не вмешался проректор по учебной работе Леонид Николаевич Фомица. Он тоже пел! Так у нас сложился достаточно большой мужской хоровой коллектив – 20-25 человек. Мы тоже ездили на гастроли, правда, не такие масштабные, как было во Владикавказе. Были, например, в Верхнедвинске, в Сарье выступали. Наш хор существовал где-то до середины 90-х годов. Да, достаточно долго! Но вскоре после того, как уехал Леонид Николаевич Фомица, хор перестал собираться.
Корр.: Какие песни были в репертуаре хора?
А.Ф. Оськин: В основном мы пели песни военных лет, патриотические песни. Первая вещь, которая особо запала в душу, и которую все и всегда вспоминают при виде старых хористов, – это «Усталая подлодка»:
Лодка диким волнением сжата
Дан приказ – дифферент на корму,
Это значит, что скоро ребята
В перископы увидят волну…
На пирсе тихо в час ночной.
Тебе известно лишь одной,
Когда усталая подлодка
Из глубины идёт домой.
На юбилее у Эрнста Михайловича Бабенко был и наш хоровой руководитель – Николай Андреевич Колоцей. И когда Эрнст Михайлович вспомнил о хоре, Дмитрий Николаевич Лазовский очень заинтересовался этой идеей. Мы с ректором переговорили, и он предложил мне заняться возрождением мужского хорового коллектива. Я стал вспоминать тех, кто пел у нас более двадцати лет назад, и выяснилось, что очень многие уже либо ушли из жизни, либо уехали. Конечно, есть молодые преподаватели. Это и Александр Сергеевич Кириенко, и Александр Александрович Козлов. И Юрий Геннадьевич Грозберг находится «в хорошей форме»!
Я ответил Дмитрию Николаевичу, что для создания у нас хора все-таки необходим административный ресурс. Ректор сказал: «Я поддержу!» На данный момент я уже набрал 10 человек – переговорил с людьми, и они дали свое согласие. Нужно работать дальше. Пока я исчерпал свои возможности по рекрутированию певческих кадров. Теперь нужно искать пока неизвестные мне таланты.
Корр.: Думаю, что эта информация станет широко известна в университете, и недостающие звенья в нашей хоровой «цепи» найдутся. Надеюсь, и это Ваше интервью послужит хорошей рекламой такому интересному начинанию! Сколько еще человек требуется нашему будущему мужскому хору?
А.Ф. Оськин: Да, слово «мужскому» – ключевое. Женщин, хорошо поющих и желающих петь на сцене, было бы найти в университете гораздо проще. Но, ничуть не хочу обидеть прекрасных дам, в мужском хоре есть своя прелесть, и это наша традиция! Нужно, как минимум, шестнадцать человек – по четыре человека в каждой партии. Важно еще, чтобы и лидеры в каждой партии были, которые вели бы за собой партнеров. Завершу свой мониторинг и пойду к Дмитрию Николаевичу. Посмотрим, что у нас из всего этого получится!
Корр.: Все двадцать два года, что мы знакомы, Вы для меня неразрывно связаны с информационными технологиями. Вопрос, который я не имею права не задать: когда в Вашей жизни появился компьютер?
А.Ф. Оськин: Я приехал в Новополоцкий политехнический институт преподавателем электротехники. Эту дисциплину преподавал, по крайней мере, лет пять. Но вычислительная техника была задействована уже в моей диссертационной работе. Ту математическую модель, которую я строил, можно было реализовывать только на ЭВМ, причем, на достаточно мощной. Численные методы решения дифференциальных уравнений математической физики предъявляют высокие требования к машинам. Так что, с вычислительной техникой я познакомился уже в ЛЭТИ.
Здесь, в Новополоцке, на кафедре оказался такой замечательный специалист, как инженер Саша (Александр Юрьевич) Иванов. Он полностью поддерживал класс вычислительной техники. В НПИ стояли замечательные советские машины МИР-1 и МИР-2 (МИР – это «машина для инженерных расчетов»). Они действительно уникальны, потому что в те годы на ограниченной материальной базе были реализованы алгоритмы символьной обработки выражений. По сути дела, это были алгоритмы искусственного интеллекта!
Алгоритмическое ядро, которое было заложено в этих машинах, потом использовали американцы в своих всемирно известных программах символьных вычислений. Тот же программный пакет Maple, система компьютерной алгебры, использует в принципе «мировскую» идеологию. К сожалению, эта «ветка» в развитии вычислительной техники заглохла…
Я стал внедрять вычислительную технику в преподавание электротехники. Например, лабораторный практикум по дисциплине предполагал выполнение расчетов по анализу состояния электрических цепей. Я написал программку, которая позволяла этот процесс автоматизировать. Сначала студенты делали вычисления вручную, а потом ходили на МИР и сверяли свои подсчеты с тем, что выдавала машина. Если совпадение было хорошим, считалось, что работа выполнена правильно.
В то время по МИРам было много интересных конференций! Помню, с этой программой я хотел ехать на конференцию во Владивосток. Отправил туда тезисы своего доклада. В ответ пришло письмо, подтверждающее мое участие. Но тогда выезд за пределы Беларуси регулировался министерством образования, и «наверху» решили, что мне ехать не стоит…
Корр.: Когда Вы стали читать лекции, связанные с вычислительной техникой?
А.Ф. Оськин: Это произошло еще в начале 80-х. У нас на кафедре выделилась секция электротехники, и я стал ее заведующим. Это случилась тогда, когда В.Н. Молчанов ушел с должности заведующего кафедрой. В то время если завкафедрой за два срока не становился доктором наук, то терял возможность избираться дальше. Эта должность считалась докторской. И вот как раз закончились два его срока, и ему на смену пришел Мирослав Степанович Красицкий.
К нам прислали новые учебные планы, и в них был значительно увеличен объем часов на изучение вычислительной техники. Это было веяние времени, общемировая тенденция – усиление роли вычислительной техники не только в организации учебного процесса, но и во всех сферах жизнедеятельности человека. У нас тогда появилась большая вычислительная машина, образовался вычислительный центр. Александр Сергеевич Вершинин стал его заведующим. Одним словом, были созданы все условия, чтобы вычислительную технику в институте активно развивать и преподавать.
Вот я и взял свои первые курсы, связанные с программированием. Мне это было самому очень интересно. Объективная потребность и мое желание совпали. Хотя, еще раз повторю, до сих пор я испытываю легкую тоску по чтению лекционного курса по ТОЭ. Когда у нас на РТФ открылась специальность «Электроснабжение» меня А.С. Вершинин звал: «Давай к нам! Будешь читать электротехнику».
Корр.: Как выглядело преподавание вычислительной техники, программирования более 30 лет тому назад?
А.Ф. Оськин: Тогда лидирующее положение занимали так называемые «Большие электронно-вычислительные машины» или мэйнфреймы. К тому времени развитие машин МИР прекратилось. Все считают это большой ошибкой! У нас в Беларуси были созданы машины Минск-22 и Минск-32, известные по всему Советскому Союзу. В последние годы работы во Владикавказе я работал на машине М-220. Достаточно сказать, что она была полностью отечественная. Эти машины – М-20, М-220, М-222 – использовались в космическом Центре управления полетами в Королёве. В начале 90-х годов было очень обидно, когда эти машины похоронили и перешли полностью на «айбиэмовскую» ветку – на IBM System/360.
Корр.: Постепенно в институте зарождается идея об открытии радиотехнических специальностей.
А.Ф. Оськин: Именно так! В Новополоцке появилось новое большое предприятие – завод «Измеритель». Завод остро нуждался в квалифицированных кадрах – радиоконструкторах и радиоинженерах. Институт подал заявку в Министерство образования на открытие соответствующих специальностей. И тут выяснилось, что на них претендует и Витебск! Эрнсту Михайловичу пришлось вести долгую и упорную борьбу с конкурентами из областного центра. И мы победили! В 1987 году было принято решение об открытии специальности «Конструирование и производство радиоэлектронных средств» в Новополоцком политехническом институте. Это было очень интересное направление! За год до этого из Минска в НПИ пригласили Михаила Михайловича Юрцевича. Ему завод сразу же дал квартиру! Михаил Михайлович со всей энергией приступил к работе и в кратчайшие сроки организовал лаборатории. Минчане, которые приезжали к нам, поражались, как это все он успел за год!
На новой специальности мы стали готовить радиоконструкторов. И тогда я обратился к Михаилу Михайловичу с просьбой отдать мне курс «Основы алгоритмизации и программирования». Завкафедрой сделал это с удовольствием, потому что всегда существовала проблема распределения новых курсов между преподавателями. Он даже на заседании кафедры меня похвалил и привел в пример коллегам: «Вот человек сам просит новый курс!» Мне, действительно, хотелось преподавать этот материал, были свои представления о том, как нужно учить программированию.
Жизнь показала, что было выбрано правильное направление. Все те, кто потом стал программистом, а мы за эти годы выпустили немало высококлассных специалистов, позитивно оценивали свой первый опыт знакомства с программированием.
Корр.: Не за горами было создание радиотехнического факультета.
А.Ф. Оськин: Да, в 1989 году был создан РТФ, а я был избран по итогам настоящих выборов его деканом. К этому времени уже имел достаточно солидный опыт деканской работы, поскольку и сентября 1980-го возглавлял вечерний факультет, позже преобразованный в заочный факультет. Это сейчас на заочной форме преобладают вчерашние школьники. Тогда, в 80-е, без отрыва от производства получали образование взрослые люди, уже не один год проработавшие на производстве. Их отношение к учебе было более осознанным, а значит, и требования к организации учебного процесса для них – более серьёзными. Работать было сложно, но интересно!
В нашем деканате сложился замечательный коллектив. Секретари Елена Валерьевна Ларина и Ирина Викторовна Шаркова, методист Людмила Алексеевна Маркова, работали, что называется не за страх, а за совесть! Позднее, став моим заместителем, к нам присоединился Виктор Соломонович Салтанов. С теплотой вспоминаю эти годы!
Так вот, приказ о создании радиотехнического факультета был подписан где-то во второй половине октября. Помню, что моей первой заботой как декана было сделать эмблему факультета, с которой нам предстояло идти праздничной колонной 7 ноября. Это была серьезная проблема – у нас была всего неделя! Мы справились, но эта ноябрьская демонстрация стала для Новополоцка последней.
Корр.: Рождения радиотехнического факультета, оказывается, сопровождалась другими эпохальными событиями!
А.Ф. Оськин: Это точно! Наступал закат коммунистической эпохи, и Полотчину озарило восходящее солнце информационного общества!
Если серьезно, то, действительно, наступали новые времена. В 1990 году, помню, визировал проект строительства нового девятиэтажного корпуса радиотехнического факультета с многочисленными лабораториями. Перед зданием были спроектированы фонтаны, рядом должно было располагаться студенческое общежитие. Причем финансировать строительство корпуса должно было Министерство общего машиностроения СССР, а общежитие строилось бы на средства института. Но Советский Союз доживал последние месяцы, и все эти планы рухнули. Единственный уцелевши осколок того грандиозного проекта – наше университетское общежитие на Комсомольской, 18.
Тогда же, в 1990-ом, мы разделились на три кафедры: конструирования и технологии радиоэлектронных средств (КиТРЭС) во главе с М.М. Юрцевичем, радиоэлектроники, заведовать которой стал А.С. Вершинин, и вычислительной техники и автоматики – под моим началом. Через некоторое время наша кафедра была переименована в кафедру информационных технологий.
Еще одним значимым событием в истории РТФ и развития информационных технологий как направления в нашем университете стал переезд в 1992 году в Новополоцк из Томска профессора Валерия Владимировича Трофимова. Под него была открыта новая кафедра – кафедра технической кибернетики. Он стал активно хлопотать об открытии новых специальностей. Я, как декан факультета, естественно, поддерживал его всеми силами. Мне тоже очень хотелось, чтобы у нас появились специальности, связанные с вычислительной техникой. И такая специальность – «Вычислительные системы и сети» – вскоре была открыта.
Кроме того, Э.М. Бабенко сумел «пробить» в министерстве ставку проректора по информатизации. Мне кажется, в то время мы были в числе самых первых вузов в Беларуси, где была введена эта должность. Я всегда поражался фантастичностью целей, которые Эрнст Михайлович ставил, и его умением их достичь! Как он превратил НПИ в ПГУ! Как он у военных забрал здания кадетского корпуса! Вот тогда В.В. Трофимов был назначен проректором по информатизации и очень успешно руководил всем этим процессом. После его отъезда в Санкт-Петербург в 1996 году, это место занял я. Для меня тоже началась новая эпоха – работа в ректорате.
Корр.: Каково это было, не только решать чисто технические задачи, но, наверное, и пытаться воздействовать на умы преподавателей университета, чтобы внедрить в их сознание понимание важности компьютеризации?
А.Ф. Оськин: Эрнст Михайлович меня тогда наставлял: «Твоя задача – создать точки роста на каждой кафедре, чтобы в каждом подразделении у тебя были последователи, энтузиасты, на которых ты мог бы положиться, люди, которые смогут затем двигаться в этом направлении сами». Приходилось также курировать материальное обеспечение компьютеризации. Компьютеры тогда стоили очень дорого!
В 2001 году состоялся визит в ПГУ Президента. Накануне Эрнст Михайлович пригласил меня и сказал: «Давай будем готовить предложения, которые потом могут быть внесены в протокол поручений». От нас, людей, связанных с вычислительной техникой, предложение было такое: обеспечить вуз хорошим Интернетом. Но ректор сказал: «Ну что там «хороший Интернет». Нужен Интернет-центр!» Представляете, на какой уровень мы замахнулись! Но нам удалось использовать удобный момент для решения насущной задачи для университета.
Я хорошо помню день приезда Александра Григорьевича Лукашенко. Я ждал Президента в зале для научных работников библиотеки. Там как раз стояло несколько компьютеров. Он подошел, я стал рассказывать, как у нас идет процесс компьютеризации и информатизации, а потом говорю: «У нас региональный вуз. У нас под боком нет такой библиотеки, как в Минске. Нам нужны материалы, которые мы можем достать только в Интернете. А посмотрите, какие медленные скорости… Нам нужен Интернет-центр!». Эрнст Михайлович продолжил, сказав, что создание такого центра – это не только важная задача для нашего вуза, это решение проблемы подключения к Интернету учреждений образования и культуры всего региона, и что такой опыт в будущем может быть распространен и на другие области страны. Александр Григорьевич тогда обратился к одному из своих помощников и спросил: «Что здесь, действительно, так обстоят дела, и все это нужно?» Ему ответили: «Да, нужно!» Тогда Президент согласился: «Давайте запишем это в протокол…» Общение Александра Григорьевича с нашим коллективом было очень открытым. Тогдашний директор нашей библиотеки даже попросила Президента о коллективной фотографии. Он согласился!
А через год, в сентябре 2002-го, Интернет-центр уже был достроен и открыт. Это, конечно же, был колоссальный прорыв для нашего университета! Такого центра в Витебской области нигде не было точно, да и во всей стране, наверное, тоже. В этом можно было убедиться уже в октябре 2002-го, когда по инициативе Эрнста Михайловича, у нас проходил республиканский Совет ректоров. Съехались представители всех вузов Беларуси и я проводил для них экскурсию, показывал Интернет-центр.
Помню, ректоры заняли свои места за компьютерами в 33 аудитории нового корпуса. Я включил проектор и стал рассказывать о том, как мы ищем учебную и научную информацию в новых условиях. И вдруг ректор Минского государственного лингвистического университета Наталья Петровна Баранова спрашивает: «А вы можете сейчас зайти на сайт Московского государственного университета?». Я уверенно ответил: «Конечно!» Набрал на своем компьютере адрес, нажал Enter, и сайт МГУ моментально открылся! Это произвело на присутствующих должное впечатление! Сегодня наш короткий диалог может вызвать улыбку, но тогда подобные скорости доступа к Интернету были большой редкостью. В 2003 году я перестал быть проректором. Это, получается, был наш последний большой проект с Эрнстом Михайловичем.
Корр.: Вы говорили о поиске и поддержке с вашей стороны точек роста на кафедрах. Сам прекрасно помню, как шел этот процесс на кафедре истории и социологии. Вы же и сами сделали немало для того, чтобы сблизить историческую науку и новейшие информационные технологии!
А.Ф. Оськин: В тяжелые 90-е годы ездить в командировки было гораздо проще, чем сегодня. И вот, в 1993 году мне пришло письмо из БГУ с приглашением принять участие в работе конференции «История и компьютер». Для меня тогда это было совершенно неожиданное направление.
Я на эту конференцию съездил, познакомился с лидерами ассоциации «История и компьютер» (АИК). Меня всегда интересовало использование информационных технологий и вычислительной техники в гуманитарной сфере, а тут возник такой замечательный вариант приложения моих знаний. Я стал регулярно ездить на конференции АИК. На них была замечательная атмосфера!
А на кафедре истории и социологии ПГУ все мои начинания активно поддерживал заведующий Василий Иванович Шайков. Он тоже стал членом ассоциации. Тогдашний президент АИК Леонид Иосифович Бородкин был заинтересован в сотрудничестве с нами, поскольку в Беларуси был лишь один центр ассоциации – в БГУ, а мы представляли древний город Полоцк – историческую колыбель Республики Беларусь. Все мои работы, статьи и тезисы, хотя для историков они, возможно, носили излишне технический характер, Л.И. Бородкин охотно брал в свои издания и печатал. Со стороны руководства ассоциации это были знаки признания и заинтересованности. Сейчас я уже старейший член ассоциации и молодые ребята смотрят на меня просто снизу вверх как на аксакала. Я же входил и в Совет АИК, сегодня – «почетный член ассоциации».
Корр.: Получается, во многом именно благодаря Вам у историков появилась интересная специализация «Историческая информатика»?
А.Ф. Оськин: Да-да! Владимир Никифорович Сидорцов из БГУ нам в этом помогал и всячески проталкивал эту идею, пользуясь своими старыми министерскими связями. К сожалению, это начинание потом сошло на нет.
А какой был замечательный первый выпуск студентов, окончивших ПГУ по специализации «Историческая информатика»! Это, кстати, курс Дениса Владимировича Дука. Например, одним из моих дипломников был Саша Рытов. Свою дипломную работу он писал об Александре Павловиче – российском императоре Александре I. Мы придумали нестандартный метод исследования. Есть психологические анкеты, позволяющие определить психологический профиль личности. Я предложил Саше, опираясь на исторические источники, попытаться ответить за Александра І на все эти вопросы. Он погрузился в данную область достаточно глубоко, и получилась интересная работа. Саша успешно защитился. Действительно, привлекая математические методы, исторический материал можно по-новому обработать и получить очень любопытные результаты. Потом он был аспирантом на кафедре у В.Н. Сидорцова. Сегодня Александр Владимирович Рытов – заместитель начальника отдела международных связей, начальник отдела международных программ и проектов БГУ.
Продолжаю заниматься исторической информатикой и сейчас. В самом начале ноября я выступал с докладом о способах хранения нематериальных культурных ценностей на VII Международной научно-практической конференции «История и археология Полоцка и Полоцкой земли». Для меня это новая тема. В текущем году я наткнулся на очень интересную работу, она меня сильно заинтересовала. Оказывается, в Государственном списке историко-культурных ценностей Республики Беларусь зарегистрировано всего 111 объектов нематериального наследия! Я-то думал, что их должна быть, по крайней мере, 1000. Причем 48 из них – это гербы белорусских городов. В списке практически нет ничего из нашего музыкального наследия, обрядов! Правда, очень активно работает Могилевская область, в которой только за 2016 год зарегистрировано 36 объектов материального наследия.
Корр.: Это, действительно, очень яркая иллюстрация того, насколько глубоко Вы погрузились в эту сферу! Сегодня Вы работаете на кафедре технологий программирования факультета информационных технологий. Вы довольны тем, как развивается кафедра и ФИТ в целом?
А.Ф. Оськин: Наш факультет, как говорится, «находится на марше»! Мы развиваемся и растем. Есть такая теория – Теория решения изобретательских задач (ТРИЗ). Один из ее разделов – изучение развития организаций и коллективов. ТРИЗ утверждает, что они проходят три этапа. Первый – этап бурного роста, когда есть личность, вокруг которой все объединяются, когда есть энтузиазм у работников. На втором этапе происходит ее «взросление». Развитие несколько замедляется. А далее, если появляется новая личность, генерирующая новые идеи, рост продолжается, а при отсутствии такого лидера начинается загнивание организации.
Мы еще находимся на первом этапе развития нашей организации и продолжаем расти. На новый уровень пока не вышли. Стариков на кафедре совсем немного, а молодежь – в основном наши выпускники – работают с большим энтузиазмом и интересом. Правда, есть и проблема! Низкие зарплаты часто заставляют перспективных преподавателей уходить.
Выход может быть найден в укреплении связей с ведущими программистскими компаниями республики. Года четыре назад я был на конференции в Гродно, на которой выступал представитель Парка высоких технологий (ПВТ). Он делал прогноз потребности в программистах на ближайшее десятилетие. Оказалось, что количество программистов, выпускаемых нашими вузами, ПВТ не устраивает. Мы должны готовить специалистов на порядок – по крайней мере, раз в десять – больше! Я тоже считаю, что это реальная потребность в самом ближайшем будущем.
Уже сегодня можно наблюдать такую закономерность. Все наши ведущие программистские фирмы находятся в Минске. Они решали все свои основные кадровые проблемы за счет выпускников столичных вузов, хотя и наших ребят тоже, конечно, брали. Сейчас наметилась тенденция прихода IT-компаний в белорусские регионы. Открываются филиалы, в них набираются местные специалисты. В Полоцке и Новополоцке постоянно растет число фирм, которые обосновались и работают здесь, заключают с нами договоры и сотрудничают с нашими специалистами. В регионе есть филиал компании ITransition, представлен витебский филиал EPAM. В октябре к нам приходили люди из компании FuryLion, которая открыла свой офис в здании бывшего культурного центра «Дружба» в Новополоцке. Им нужно пока 100 человек, но уже в ближайшей перспективе – 300!
Обратите внимание, что зачастую не мы ищем потенциальных работодателей для наших выпускников, не мы пытаемся продать какой-то свой интеллектуальный продукт. Представители IT-отрасли сами выходят на нас!
Мы сейчас активно участвуем в Болонском процессе. Так вот, если нам разрешат достаточно самостоятельно изменять наши учебные планы и адаптировать их под конкретного заказчика, если мы сможем успешно реализовать эту возможность, перед нами откроются совершенно новые перспективы! Представляете, как вырастет достаток преподавателя, если программистская компания будет доплачивать ему за то, что он будет обучать студентов тому, о чем она попросит. Ведь не секрет, что многие заказчики жалуются, что мы учим студентов немного не так и не тому. Наше сотрудничество позволит не только готовить более квалифицированных специалистов (это касается не только уровня бакалавриата, но и магистратуры), но и даст возможность оставить на кафедре или сохранить на кафедре лучших преподавателей. В этом я вижу главную перспективу как для нашей кафедры, так и для факультета в целом.
Корр.: Очень символично, что в наступающем 2018 году, мы можем отмечать не только 50-летний юбилей вуза, но и 25-летие его пребывания в статусе университета. Какую роль сыграло и играет техническое крыло, или как назвал его в недавней лекции Э.М. Бабенко «наш Политехнический институт», в развитии ПГУ? Что оно может и должно дать университету в будущем?
А.Ф. Оськин: Для меня Новополоцкий политехнический институт всегда был тем фундаментом, вокруг которого создавался и наращивался университет. Мощное техническое крыло определяло научную политику нашего вуза в прошлом, да и сейчас не утратило своего влияния на нее. Большинство хоздоговоров, которые имел университет, заключались именно его «технарями». Это принципиально важно! Там, где есть наука, там есть и научные школы, а значит, и высокий уровень преподавания и качество выпускаемых специалистов.
Взять, например, технологический факультет. Для нашего города большой нефтехимии это важнейшее подразделение. А какие ученые и педагоги здесь работали, а некоторые трудятся и по сей день! Доктора технических наук Эрнст Михайлович Бабенко и Генрих Николаевич Абаев! Доценты Серафима Вячеславовна Покровская, Александр Федорович Назин, Сергей Ильич Хорошко, Александр Федорович Корж, Павел Акимович Галушков, Сергей Федорович Якубовский, Виктор Саламонович Салтанов, Зинаида Сергеевна Теряева! Все они сделали очень много для становления Новополоцкого политехнического института, превращение его в мощную учебно-научную организацию.
А машиностроительный факультет! Там трудилось целое созвездие выдающихся педагогов и ученых: Юрий Петрович Ощепков, Фёдор Иванович Пантелеенко, Виктор Алексеевич Данилов, Борис Павлович Чемисов, Евгений Михайлович Найденышев, до сих пор работающие Анатолий Иосифович Голембиевский и Николай Николаевич Попок! Все они определяли лицо факультета, да и, во многом, университета в целом. В области строительной науки в НПИ давно была сформирована солидная научная школа: профессор Александр Иванович Семенов, профессора Сергей Иванович Луговский и Александр Моисеевич Левин, которые также принимали самое непосредственное участие в подготовке инженеров-строителей. Сегодня целое созвездие учеников продолжает их дело. Прежде всего, стоит упомянуть нашего ректора, который защитил докторскую диссертацию и сейчас на высочайшем уровне поддерживает мощное научное направление.
А наш радиотехнический факультет, который мне особенно дорог, – ведь мы его создавали вместе с замечательными педагогами: Валентином Александровичем Кажарским, Мирославом Степановичем Красицким, Михаилом Михайловичем Юрцевичем, Юрием Геннадьевичем Грозбергом, Александром Петровичем Голубевым и многими другими. Факультет пережил тяжелые девяностые, когда встала радиотехническая промышленность республики и наши выпускники никому не были нужны. Сейчас факультет на подъеме, приехавший из Санкт-Петербурга профессор Владимир Кириллович Железняк открыл новое, перспективное научное направление – аппаратная защита информации. И пошли хоздоговора, укрепились научные связи с ведущими вузами республики, стали защищаться диссертации.
Говорить о вкладе нашей технической науки в развитие университета можно долго! К сожалению, сегодня у нас уже нет геодезического факультета, нет по разным причинам и Владимира Павловича Подшивалова, и Валерия Ивановича Мицкевича – наших докторов наук. Остались их ученики, но в этом направлении все не так благополучно, как этого нам хотелось бы.
Очень активно развиваются наши молодые технические факультеты, например, ФИТ. Если у нас еще нет пока серьезных хоздоговоров, то это только временное явление. Появляются интересные завязки, многообещающие связи с рядом организаций и предприятий, на которые факультет распределяет молодых специалистов. Мы находимся на верном пути, и, у меня нет ни малейших сомнений в том, что наша работа вскоре даст положительные результаты.
Так вот, при поддержке традиционной «энпэишной», технической, части университета стремительно развиваются наши социально-гуманитарные направления – экономическое и юридическое. Историки в последние годы выдали целый ряд выдающихся результатов. Взять хотя бы доктора исторических наук, профессора Дениса Владимировича Дука! Набирает обороты научная школа Александра Александровича Гугнина.
Что касается перспектив взаимодействия технической и гуманитарной составляющей в нашем университете, выскажу, возможно, несколько субъективное мнение. В последние четверть столетия мы можем уже наблюдать кое-какие плоды их «взаимного опыления». Но сейчас мы являемся свидетелями зарождения нового мощного научного направления – Digital Humanities (цифровые гуманитарные науки). Оно формируется на стыке компьютерных и гуманитарных наук и объединяет вокруг себя не только, скажем, историю, но и журналистику, литературоведение, философию, педагогику и так далее. На Западе об этом много говорят и, что важно, уже много делают, а под разработки в этой области предлагаются достаточно щедрые гранты.
У нас, мне кажется, как раз существуют очень благоприятные условия для развития Digital Humanities. Сотрудничество университетских технарей и гуманитариев, на мой взгляд, все еще недостаточное, несомненно, могло бы принести огромную пользу уже в самой ближайшей перспективе, в том числе и в плане активизации международного сотрудничества на уровне кафедр, факультетов и университета в целом. Нужно писать заявки на получение грантов и объединять под этой «крышей» наши самые различные научные направления. Таким образом, на нашем прочном техническом фундаменте может вырасти крепкая современная надстройка.
Корр.: Каковы ближайшие перспективы развития информационных технологий в университете?
А.Ф. Оськин: Мировой тренд в развитии информационных технологий в обучении – это направление, которое называется Educational Data Mining, или интеллектуальный анализ образовательных данных. Это анализ содержания образования, взаимодействия между преподавателями и студентами и так далее. Мы обладаем всеми этими данными, они постоянно накапливаются в наших системах управления обучением. В гугловской платформе G Suite for Education, используемой в ПГУ, всю эту информацию можно хранить, а потом при необходимости извлекать. Обработка этих данных может дать очень интересные результаты. Она полезна со всех сторон: преподавателям, чтобы оптимально строить свои курсы, студентам – выбирать оптимальную образовательную траекторию, руководству университета – осмысленно принимать управленческие решения.
Корр.: Ваше имя широко известно у нас не только в связи с развитием информационных технологий в университете, но и с работой курсов повышения квалификации Республиканского института высшей школы.
А.Ф. Оськин: Тема РИВШ могла бы вполне стать предметом обсуждения в отдельном интервью! Этот проект – еще одно замечательное начинание Эрнста Михайловича. В 2003 году, когда мы вышли из состава ректората, он предложил Леониду Степановичу Турищеву, Василию Ивановичу Шайкову и мне организовать здесь филиал кафедры проектирования образовательных систем Республиканского института высшей школы. Э.М. Бабенко связался с бывшим проректором по учебной работе РИВШ профессором Анатолием Васильевичем Макаровым, который в то время как раз возглавлял эту кафедру, и было получено его согласие на сотрудничество. Идея была реализована, и мы стали работать на повышение квалификации не только преподавателей Полоцкого государственного университета, хотя, прежде всего, именно его, но и всего Витебского региона. Со временем нас стали привлекать к работе и за пределами Витебщины – по всей стране.
Для меня это было всегда увлекательным занятием. Во-первых, я получил возможность ознакомиться с уровнем развития применения вычислительной техники в учебном процессе во всех вузах Республики Беларусь. Мне было очень интересно – я же всегда этим направлением занимался. Можно было смотреть, сравнивать, перенимать лучший опыт. Мне, например, всегда нравилось, то, как поставлена эта работа в Гродненском государственном университете имени Янки Купалы. Они были всегда достаточно хорошо продвинуты в области применения информационных технологий в учебном процессе. Кроме того, сначала ежегодно, а потом с периодичностью раз в два года у них проводятся очень представительные международные конференции по этой тематике. Я всегда в них с удовольствием участвую. В ГрГУ всегда было чему поучиться и о чем рассказать самому, например, о применении в ПГУ облачных технологий в учебном процессе.
Следует признать, Полоцкий университет – единственное высшее учебное заведение в республике, которое широко использует облачную платформу! В основном в остальных вузах задействована система управления обучением Moodle. Особняком, конечно, стоит БГУИР, там пытаются внедрять какие-то собственные идеи или разработки компаний, с которыми они сотрудничают. Работая по этому направлению с РИВШ, на всех курсах, которые я веду, рассказываю именно о том, как в нашем университете используются информационные технологии в учебном процессе, какие они имеют достоинства, какие у них есть недостатки, как эти недостатки обходить.
Имея возможность сравнивать, я могу сделать вывод, что мы в 2012 году сделали очень правильный выбор, когда поставили на облачные технологии Google. В то время Дмитрий Николаевич принял решение о том, что нам нужно открывать дистанционную форму обучения. Была создана рабочая группа по разработке концепции и организации этой системы. Мы выбрали очень эффективную и достаточно простую платформу, ориентированную на пользователей. Создавать свои классы, выкладывать свои материалы, взаимодействовать со студентами в Google Classroom оказалось очень удобно.
Периодически нашим ректоратом проводится мониторинг работы кафедр по этому направлению. Мы видим, что процесс пошел, а навыками работы с системой овладело 100% наших преподавателей. В вузах, которые отдали предпочтение Moodle, таких результатов нет! Да, это достаточно хорошая универсальная система, но не совсем простая в освоении и требующая постоянного сопровождения. Есть вузы, в которых отдельные кафедры продвинулись в ее внедрении очень серьезно. В качестве примера можно привести тот же Витебский государственный университет имени П.М. Машерова. У них есть даже специальный отдел, который провел обучение на всех кафедрах. Я, естественно, поинтересовался, как у них идут дела. «Ну вот, – говорят, – есть кафедры, на которых эта идея была воспринята хорошо, и работа идет нормально». Но это физики и математики, то есть естественнонаучное, а не гуманитарное крыло! У гуманитариев внедрение Moodle идет не без проблем.
Наша G Suite for Education сопровождения не требует. В ней реализована идея автоформализации профессиональных знаний, когда преподаватель взаимодействует с системой не через посредника, а напрямую. Все-таки если существует некое промежуточное звено – «отдел дистанционного образования» или что-то в этом роде, то это и лишнее время, и дополнительные материальные затраты. Что еще немаловажно, этот ненужный фильтр неизбежно искажает циркулирующую в системе информацию. По-моему, повторюсь, мы выбрали наиболее правильное направление!
Когда мы еще внедряли нашу систему, коллеги все время спрашивали: «А как студенты будут ее осваивать?» Я отвечал: «Студенты овладеют ею гораздо быстрее, чем мы, преподаватели!» Так и получилось. Студенты любой специальности сидят в социальных сетях, активно пользуются электронной почтой – проблем здесь никаких не было, и быть не могло.
Корр.: Филиал кафедры РИВШ претерпел серьезные изменения. Какие новинки ждут слушателей курсов РИВШ в ближайшее время?
А.Ф. Оськин: Сегодня из представителей нашего вуза на филиале кафедры РИВШ остался лишь я один. В.И. Шайков практически сразу после ее создания покинул ПГУ, Леонид Степанович сосредоточился на преподавании в университете, а Эрнст Михайлович отошел от дел. Мы привлекаем Юрия Петровича Голубева, но с плотностью его рабочего графика, особенно после того, как он был назначен на должность проректора по учебной работе, делать это все труднее.
Тем не менее, я не только продолжаю читать лекции слушателям курсов РИВШ, но и передаю свои знания коллегам по кафедре проектирования образовательных систем. Это актуальная задача, потому что сегодня сам РИВШ трансформируется. Они вводят у себя систему дистанционного обучения. Уже сейчас, например, у нас в университете идут экспериментальные курсы повышения квалификации, и с нашими слушателями мы взаимодействуем дистанционно, через систему управления обучением РИВШ.
Используется следующая модель. Курсы длятся восемь недель. На первой из них проводится одно очное установочное занятие, на котором объясняется, как будет построено взаимодействие, какую программу должны будут выполнить слушатели в течение курсов. Главная их задача – написать реферат в рамках тематики «Информационно-образовательная среда управляемой самостоятельной работы студентов». В дальнейшем курсанты работают самостоятельно, а взаимодействие с преподавателем организуется посредством форумов и чатов, которые предусмотрены в каждом из модулей. Можно пообщаться со слушателями, ответить на их вопросы. Для них самих это еще одна возможность набраться опыта для организации подобного общения со своими студентами. В конце мы собираемся на очную четырехдневную сессию, где проходят практические занятия и защита рефератов.
Корр.: Расскажите, пожалуйста, о Ваших увлечениях?
А.Ф. Оськин: Хобби у меня очень обычное – петь люблю! С 2013 года начал выступать на сцене. Собственно, у меня уже был подобный опыт во времена участия в хоре. Но это все-таки хор – это большой коллектив. Там проще! Виноват в моем «певческом перевоплощении», наверное, Степан Григорьевич Ехилевский.
Как известно, у нас в университете ежегодно проводится Рождественский бал, на котором проводится какой-нибудь конкурс. В 2013 году каждому факультету нужно было подготовить музыкальный номер с участием преподавателя и студента. Мы нашли на ФИТе очень голосистого студента – Левона Гзиряна. Считаю, что Левон поет лучше многих отечественных профессиональных музыкантов! Он сейчас и превращается в настоящего профессионала.
Степан Григорьевич предложил мне спеть с Левоном в дуэте. Немного подумав, я согласился. Оказалось, это очень здóрово и интересно! На следующий год мы уже пели с тремя преподавательницами историко-филологического факультета (теперь гуманитарного). Относительно недавно мы небольшим мужским коллективом исполняли на одном из мероприятий патриотические песни, прежде всего «Варяг», которую очень любит профессор Владимир Кириллович Железняк. Пою с удовольствием и, надеюсь, буду продолжать петь!
Корр.: Вы наверняка не только сами поете, но и слушаете музыку. Каким жанрам и исполнителям Вы отдаете предпочтение?
А.Ф. Оськин: Я в детстве ходил в музыкальную школу. Правда, не окончил. Занимался по классу фортепиано. Потом играл для себя. Давно не пробовал. Инструмент остался во Владикавказе у родителей, а здесь покупать как-то не доходили руки.
В университетские годы у нас был факультетский вокально-инструментальный ансамбль, в котором я был клавишником. Стоит ли говорить, что мы играли битлов! На факультете нас не обвиняли в какой-то антисоветчине. Все проходило совершенно нормально. Ребята из четверки «Битлз» были тогда настоящими кумирами. Мы обменивались записями, собирались, чтобы послушать пластинки, пытались сами что-то подбирать и аранжировать их песни. И сегодня я слушаю битлов с удовольствием!
Очень люблю авторскую песню. Кстати говоря, в нашем вузе успешно проводились бардовские фестивали «Когда горит свеча». Если есть настроение, слушаю оперную музыку. Особенно ценю Джузеппе Верди. Любимая его вещь – «Трубадур». Когда я знакомым музыкантам говорю о своем предпочтении, они удивляются. Это не столь популярное и известное произведение, как, например, «Аида». Современная попса не очень нравится. Все-таки «Битлз», «Роллинг Стоунз», «Смоки», «АББА» – это музыка моего поколения, она и до сих пор пробирает до мурашек по коже. Кто бы мог представить когда-то, что я смогу наблюдать на экране своего телевизора, предварительно скачав его с Youtube, знаменитое выступление битлов в Мюнхене! Это же просто чудо!
Корр.: А остается ли у Вас время на чтения художественной литературы?
А.Ф. Оськин: Стараюсь читать, но, на самом деле, свободного времени для этого практически нет. Сейчас доступен такой объем самой разнообразной и полезной с профессиональной точки зрения информации, что приходится чем-то жертвовать.
Люблю читать фантастику. Больше всего меня интересует направление «альтернативная история». У меня у самого есть несколько работ по моделированию исторических процессов. Я и курс такой читал для наших историков, когда у нас была специализация «Историческая информатика». Альтернативная история – это, по сути дела, и есть моделирование исторического процесса.
Если говорить о моих любимых авторах, то, прежде всего, стоит упомянуть братьев Стругацких. Очень люблю их ранние произведения! Они наполнены светом, оптимизмом, надеждой на изменение к лучшему человеческой сущности. Их поздние работы, например, те же «Дикие лебеди», были уже гораздо более пессимистичны.
Корр.: Несколько слов о Вашей семье. Вы несколько раз упоминали о сыне – Дмитрии, у которого есть и важная полоцкая страничка биографии.
А.Ф. Оськин: К сожалению, в последнее время у нас так складываются жизненные обстоятельства, что мы часто надолго расстаемся с супругой. У меня во Владикавказе живет теща, ей уже 96 лет. Она сейчас находится в таком состоянии, что за ней необходим постоянный присмотр. Супруга должна находиться с ней. Вот такая картина…
У нас есть сын – Дмитрий. Он окончил наш машиностроительный факультет, работал в ПГУ, а сейчас, к сожалению, живет далеко от меня. Хотя Минск, наверное, трудно назвать отдаленным городом. Дмитрий во многом перенял мои интересы, в том числе научные, занимается, в принципе, тем же, чем и я. Сейчас он работает на кафедре экономической информатики Белорусского государственного экономического университета и на полставки – в Республиканском институте высшей школы. Дмитрий достаточно успешно внедряет информационные технологии в учебный процесс, но никак не защитится. Я считаю, для человека, работающего в вузе, это просто необходимо! Научная степень обеспечивает и соответствующий карьерный рост, и более-менее приличный уровень зарплаты.
Сын женат на выпускнице нашего университета – архитекторе по образованию. Помимо работы Дмитрий занимается фотографией. Кажется, у него получается неплохо, есть художественный вкус.
Корр.: Аркадий Филиппович, что бы Вы пожелали нашему университету в преддверии его юбилея?
А.Ф. Оськин: Наш университет достаточно крепко стоит на ногах. Но сейчас у нас непростые времена. Я желаю университету выстоять, сохранить свою самостоятельность и дальше развиваться в таком же направлении и такими же темпами, как это происходило до сих пор! Перед нами – непростые задачи, но университет на древней Полоцкой земле должен быть! Мы обязаны приложить все свои усилия к тому, чтобы это положение сохранилось, и Полоцкий государственный университет на века оставался тем светочем знаний, каким он и был последние полвека!
Беседовал Владимир Филипенко