"Светлый теплый день конца мая – редкий в этом году. По дороге в университет Геннадий Макарович Макаренко присел передохнуть. Встречает как всегда открытой добродушной улыбкой: «Как дела в музее?» Это для него не праздный вопрос.
Геннадий Макарович, один из тех немногочисленных сотрудников, который всегда живо интересовался формированием фондов, помогал «опознавать» на фотографиях наших участников Великой Отечественной войны. Мой рассказ о том, что в следующем году будет открыта экспозиция музея, посвященная истории НПИ-ПГУ, встретил с грустью: «Это же в следующем году – 50-летие университета и 50 лет, как я здесь работаю. Как хочется дожить до этого…» Это была наша последняя встреча…"
Т.А. Грудницкая
Интервью состоялось 4 октября 2017 года.
Корр.: Геннадий Макарович, расскажите, пожалуйста, откуда Вы родом, кем были Ваши родители?
Г.М. Макаренко: Мама моя – полочанка, а отец родился в деревне между Слуцком и Копылем. Родители познакомились во время учебы в Минске. Отец учился в белорусском педагогичном техникуме, где тогда преподавал Якуб Колас. Мама окончила в Полоцке польскую школу и поступила в польский педтехникум. В довоенное время был и такой в столице. По окончании учебы родителей распределили. Отец стал директором семилетней школы, но хотел поступить в институт. Его не хотели отпускать, и тогда он договорился с заведующим районным отделом образования, что ему разрешат отправиться на учебу, если в школе быстро будет сделан ремонт. Отец нашел работников и выполнил поставленное условие. Так отец получил возможность поступить в Гомельский педагогический институт. Но и там, как и мама, продолжал учительствовать, вступил в партию. В Гомеле 27 апреля 1937 года я и появился на свет.
По окончании института отца направили в Старобин директором средней школы. В то время, до воссоединения Западной Беларуси, это была приграничная зона. Первым секретарем Старобинского райкома партии был тогда Василий Иванович Козлов, прославленный партизан, а после войны – крупный государственный деятель. В центре Минска есть улица, названная в его честь. Дети В.И. Козлова учились у папы в школе.
Корр.: Но совсем скоро пришла беда…
Г.М. Макаренко: Да, 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Уже на следующий день отец ушел на фронт, а мы с мамой, детьми и женами работников горкома и райкома партии отправились на машинах подальше от наступающих немцев. Ушли недалеко – за Гомелем попали в плен. Посадили нас в вагон, чтобы везти в Германию. Но мама, зная польский язык, выскочила и стала просить: «Пан, пан! Отпустите у меня киндер малый!» Немцу надоело ее слушать и махнул на нас рукой. Мы – под вагон и удрали!
Добрались пешком из Гомеля на родину отца. Там, в 20 километрах от Слуцка, есть небольшое местечко Грозово, сейчас это агрогородок в Копыльском районе. Жили у деда, жили дружно – одной семьей. Потом мама стала связной партизанского отряда. Один раз она взяла меня на задание в Слуцк. Дали ей подводу, посадила меня с собой, думая, что с ребенком будет легче. В городе получила у подпольщиков пулемет, спрятала его под сено, и отправились назад в Грозово. Выехали из Слуцка – обрадовались. А навстречу идет отряд полицаев! Мы тихонько миновали их, проехали еще дальше. Но вдруг выскакивает на дорогу пьяный полицай, в воздух стреляет: «Подождите!» Садится в подводу, заворачивает нас – везем его назад в Слуцк… Едем, полицай пьет. Мама вспоминала: «Винтовка лежит – могу его застрелить. А вдруг не получится?» Не доезжая до Слуцка, увидели заставу: если заедем, то с наступлением темноты нас оттуда уже не выпустят. Мать еле упросила полицая идти в город пешком. Так с приключениями мы вернулись домой.
Больше мама меня со мной на задание не брала. Говорила: «Если меня убьют, то хоть ты останешься!» Я знал, что как только полиция приезжает в деревню, должен бежать в одну из соседних хат к бабуле одной и прятаться там. Полицейских было много! Видел и партизан. Собирались даже в отряд перебираться, но дед маме запретил.
Корр.: Вы встретили освобождение в Грозово?
Г.М. Макаренко: Да, нас освободили в июле 1944 года. И, что характерно, первым делом открыли школу! В соседней деревне было хорошее здание. Организовали семилетку и мама стала работать там завучем.
А вскоре вернулся отец. Всю войну мы друг о друге ничего не знали. Он нас разыскивал, найти не мог. Но его часть проходила через Слуцк, и отец отпросился у командира полка на три дня, чтобы побывать на родине. Он шел домой, не зная, что с нами, и где мы… Потом он опять вернулся в часть, воевал, был ранен под Сувалками в Восточной Пруссии. Ранение оказалось очень тяжелым: оторвало всю руку с лопаткой. Девять месяцев он пролежал в госпитале, там и встретил Победу.
Когда отца забрали в армию, то назначили политработником. Он попал в политуправление Юго-Западного фронта и служил там со Степаном Андреевичем Умрейко. После войны отец приехал в министерство народного просвещения БССР, а С.А. Умрейко – замминистра! Он и предложил отцу должность директора на выбор: в Полоцком или в Лидском педучилище. В Лиде ничего достраивать не нужно было, и отец выбрал этот вариант.
На новом месте мы получили хороший дом на улице Кирова недалеко от педучилища. После войны многие поляки воспользовались возможностью и выехали в Польшу. Так что в городе хватало жилья. Мать, конечно же, устроилась в школу.
Корр.: Школа уже ждала и Вас!
Г.М. Макаренко: Да, а я сидел дома босиком, потому что пойти в школу было не в чем! Только в октябре мама получила по разнарядке какую-то американскую кожу. Мне сшили сапоги, и папа повел меня в первый класс. Но там нам сказали: «Поздно! Мы уже букву Ю проходим!» Отец говорит: «Так он буквы знает. Его мать дома учила». Как сейчас помню, старенькая учительница в очках подзывает меня к себе: «Что это за буква?» Ответил! «А эта?» Тоже ответил! «А как это слово читается?» Прочитал! «А сколько будет 2+3?» Сложил! Учительница и говорит: «Ему нечего делать в первом классе!» Так меня сразу отвели во второй.
Корр.: Вот что значит родиться в учительской семье!
Г.М. Макаренко: В Лиде я окончил четыре класса. Но мать же – полочанка, все тянула отца на свою родину. В Полоцке у нее осталась мачеха с четырьмя детьми. Нужно было помогать – мамин отец умер во время войны. Так в 1949 году мы и переехали сюда.
Корр.: Что собой представлял послевоенный Полоцк?
Г.М. Макаренко: От города остались одни руины! На месте, где сейчас расположен сквер, между нынешним райисполкомом и площадью Свободы, от домов оставались только глыбы кирпича. Мы из школы ходили туда разбирать завалы, чтобы проложить хоть какие-то тропинки.
Корр.: А Вы помните Николаевский собор, который стоял на площади?
Г.М. Макаренко: Помню! И мне очень жаль, что его взорвали! На другой, северной, стороне площади когда-то стоял и Доминиканский костел. В нынешнем здании «Ювелирной мануфактуры», на улице Фрунзе, теперь это улица Евфросинии Полоцкой, была плебания – дом ксендза.
А в здания кадетского корпуса я еще ходил в гости к своим одноклассникам. После войны людям не было где жить. Помню, вот – одна занавеска, вот – другая, а за каждой – семья!
Корр.: А где в Полоцке жили Вы?
Г.М. Макаренко: Неподалеку от педучилища. Размещалось оно на территории Спасо-Евфросиниевского монастыря. Когда входишь в браму, слева стоит старое белое двухэтажное здание. Так вот там после войны и было педучилище! Справа находится новое одноэтажное кирпичное здание. В деревянной пристройке к нему жили мы. В одном месте был и женский монастырь, и педучилище. В большой церкви устроили зерносклад, и мы лазили на нее гонять голубей.
Корр.: Я слышал похожие воспоминания от Александра Александровича Гугнина, который примерно в те же годы жил неподалеку.
Г.М. Макаренко: Да, я с его отцом, Александром Павловичем, директором лесного техникума, вместе работал! А о Саше я еще слышал от его папы!
Корр.: В какой полоцкой школе Вы учились?
Г.М. Макаренко: Я учился в первой школе. Занимались в три смены. Помню, мы начинали в пять часов вечера, а заканчивали в десять! Я жил в Спасском городке, а ходил в школу в центр города, поэтому часто возвращался домой в начале двенадцатого! Я приходил – отец уже спал, он шел на работу – спал я. Мы могли пообщаться с ним только в выходные.
Корр.: Как можно было учиться, живя в таком режиме?
Г.М. Макаренко: Об удобстве в то время никто не думал! Уроки были по сорок минут, мы их срывали. На перерыве промокашку мокрую в лампочку закрутишь – хлоп! Темнота!
Корр.: Учиться плохо в семье педагогов было, наверное, невозможно. Какие у Вас были отношения с учебой?
Г.М. Макаренко: Я не учился отлично. Учился слабо! Учительница математики была у нас вредная – немного сбила с толку. Мне нравился учитель литературы Лемешев, инвалид войны. Помню, он пришел в наш класс на замену, а мы сидим и, не раскрывая рты, гудим: «Ммммммм!» Он спокойно положил журнал на стол и, не обращая на нас внимания, стал прогуливаться по классу. Ходит и что-то тихонько говорит. Нам стало интересно. Стали прислушиваться. Замолчали… Он целый урок ходил и читал нам по памяти «Евгения Онегина»! А минут пять до конца закончил и сказал: «Мы начали изучение нового произведения Пушкина. Будьте любезны, к завтрашнему дню выучите вот этот отрывок!» Пришел учитель на следующий день в класс, а мы уже сидим как мышки. Сумел найти к нам подход. Запомнил этот эпизод на всю жизнь!
Учился я с переростками – ребятами, которые были на пять-шесть лет старше меня. Как уже говорил, часто срывали уроки. А я был комсоргом класса. И вот наш директор Павел Иванович Федотенко говорит мне: «Еще раз сорвете урок, выгоню со школы!» Не успел я отучиться в девятом классе и неделю – сорвали урок. Вызвал он меня к себе: «Комсорг? Обещал тебя выгнать? Вот твои документы и уходи!»
Так я попал в седьмую школу. Сейчас в этом здании размещается Полоцкая гимназия №1. Уже потом я понял, что это «изгнание» было согласовано с моими родителями. Пришел я к Даниилу Кузьмичу Грядовкину, своему новому директору, а он мне: «Что, выгнали? Пойдем, я отведу тебя в класс, где заплачешь!» Привел он меня в лучший класс!
В этой школе математику вел Николай Александрович Манис – заслуженный учитель БССР, известный краевед, Л.Я. Гуревич – физику. Тут я застонал! Помню свой первый урок математики. Николай Александрович вызывает одного парня, тот отвечает. «Ну, – думаю, – четверку точно поставит!» А ученика начинают ругать за плохой ответ! Не мог поверить! Там была совершенно другая шкала оценок. Мне стало стыдно: другие отвечают, а я – нет. Взялся за учебу! Но, как мне кажется, не хватило времени. Лучше бы меня выгнали из первой школы еще в восьмом классе. Окончил школу я с одной тройкой в аттестате – по английскому языку. Со всем остальными предметами уже было хорошо!
Корр.: Каким Вы видели свое будущее ко времени окончания школы?
Г.М. Макаренко: Я мечтал стать медиком! Прошел медосмотр и поступал в Ленинградскую военно-медицинскую академию. Это был 1955 год. В Полоцке был пединститут. Со мной в поезде до Питера ехал завкафедрой физики, и пока мы добрались до места, он меня хорошенько подтянул! Что-то похожее из того, что мы обсуждали в дороге, мне и попалось на экзамене. По физике я заработал пятерку. На «отлично» написал и сочинение.
Но химия меня подвела! Бабушка-преподаватель начала меня гонять по периодической таблице, это то, что я еще мог отвечать, и поставила тройку. Для поступления мне не хватило одного балла. Хотели отправить в военное училище. Я и по здоровью подходил. Стал отказываться, а военком говорит: «Да я тебя отправлю служить на Дальний Восток!» А я ему: «У меня еще не призывной год!» Посмотрел военком: «И правда…» Так я вернулся домой.
Корр.: И какой у Вас был запасной вариант?
Г.М. Макаренко: Конечно! Я приехал в Полоцк с оценками, полученными в Ленинграде. В Полоцком пединституте я досдавал математику и диктант по белорусскому языку. Поступил и отучился здесь четыре года. В нашей группе было 25 студентов. Из них только 5 человек сразу поступало именно сюда. Остальные, как и я, сначала пытались попытать счастья в другом месте. Я сидел за одной партой с Мишей Лекахом из семьи известных полоцких врачей. Он, например, пытался поступить в Минское радиотехническое училище.
Полоцкий пединститут состоял из двух факультетов – физмата (физико-математического) и литфака (языка и литературы) – и размещался в здании, где сейчас находится Полоцкая государственная гимназия №2. Но, к сожалению, наш вуз долго не просуществовал. Должны были закрыть Мозырский пединститут, но мозыряне стали в Минск ездить, просить, а мы этот момент упустили. 11 мая 1959 года было издано постановление Совета министров Белорусской ССР о закрытии Полоцкого пединститута. Здания и постройки, весь его хозинвентарь отдали Витебскому областному отделу народного образования для организации школы-интерната в Полоцке. Наш директор П.Е. Терентьев был назначен ректором Витебского педагогического института, а его заместитель – проректором в Могилевский пединститут. Мы, студенты, последовали за своими руководителями: физматовцев перевели в Витебск (туда же ушли оборудование кабинетов и лабораторий нашего факультета и учебный трактор), а литфаковцев – в Могилев. Так что доучивался последний курс и получал диплом в 1960 году я уже в Витебском пединституте, то есть нынешнем университете имени П.М. Машерова.
Корр.: И куда Вы попали по распределению?
Г.М. Макаренко: Меня распределили в среднюю школу №5 города Полоцка. Но отработал я там недолго. Познакомился с директором Полоцкого сельскохозяйственного техникума, и он предложил мне место преподавателя физики. Некоторое время я работал там, но вскоре меня пригласили в лесной техникум. Их очень хорошая, заслуженная преподавательница ушла в мир иной, и было некому преподавать предмет. Раньше они никого не принимали на работу без десятилетнего педагогического стажа – был очень строгий отбор. Меня взяли с испытательным сроком.
Я им понравился. Меня не только оставили, но и попросили найти им еще и математика, а потом и преподавателя теоретической механики. В лесном техникуме я успешно курировал студенческую группу. Например, ездили по колхозам с концертными выступлениями. Помню, прибыли первый раз в хозяйство. Выстроил ребят и говорю: «Ну что, поем?» Нет энтузиазма. Но я запел, и они подхватили! И что бы Вы думали, один из моих выпускников из этой группы был призван на срочную службу и оказался в ансамбле песни и пляски Белорусского военного округа! Писал мне потом в письме: «Геннадий Макарович! Благодаря Вам я сюда попал! Я никогда в жизни не пел, а Вы меня заставили…» Мы даже завоевали переходящее Красное Знамя техникума. Один преподаватель, который, как говорится, до этого не выпускал это знамя из рук, даже перестал со мной здороваться!
Кстати, в лесном техникуме я поработал не только с Александром Павловичем Гугниным, но и с мамой Владимира Антоновича Богоненко – Валентиной Викентьевной, которая преподавала там французский.
Корр.: Вы надолго задержались в Полоцком лесном техникуме?
Г.М. Макаренко: Проработал в техникуме 6 лет. Там я вступил в партию, и меня бросили на комсомольскую работу. Мы заработали грамоту Центрального Комитета ЛКСМБ, а мне достался памятный значок белорусской комсомольской организации.
Но как-то у нас проводилась республиканская выставка. Был представлен и мой экспонат. Одним из наших гостей был заместитель министра. Спрашивает меня: «Политехнический оканчивали?» – «Нет, – говорю, – не оканчивал».– «Надо тогда поступать!» – «Так подпишите разрешение!» – «Давайте подпишу!» Так я еще отучился четыре года на заочном отделении энергетического факультета Белорусского политехнического института.
Корр.: А как Вы попали в Новополоцкий филиал Белорусского политехнического института?
Г.М. Макаренко: Борис Егорович Соколов уже не раз приглашал меня к себе в Новополоцкий нефтяной техникум. Я отказывался, мол, какая разница: техникум – тут, техникум – там. Но когда я уже работал на Полоцком авторемонтном заводе, мы опять встретились в городе с Борисом Егоровичем. Он и говорит мне: «Ну что, теперь ко мне пойдешь?» – «А что у тебя изменилось?» – «Теперь у меня институт!» – «А квартиру дашь?» – «Дам!» – «Тогда перейду!» Директор авторемзавода меня, конечно, не отпускал. Но я пришел в горком партии и говорю: «Ребята, отпустите меня!» Спрашивают: «Куда?» – «В Новополоцкий филиал». Говорят: «Пиши «в связи с переездом в другой город!» Директору ничего не оставалось, как дать свое согласие на мой переход.
Потом 14 июля 1968 году было принято решение правительства об открытии Новополоцкого филиала Белорусского политехнического института, а 26 июля я уже стал его сотрудником. Преподавание физики начиналось со второго семестра, поэтому я был оформлен как заведующий физической лабораторией, а фактически – всеми лабораториями, которые стали появляться в филиале.
Корр.: И с чего начинался Полоцкий государственный университет?
Г.М. Макаренко: К 1 сентября наш первый учебный корпус был еще до конца не готов. Строители очень спешили! Помню, шел по коридору и даже запачкал краской плащ. Приемные экзамены на дневное отделение вообще проводились в нефтяном техникуме. Когда нынешний главный корпус был сдан в эксплуатацию, пришлось еще долго доводить его до ума, оборудовать аудитории и лаборатории. Совсем не было мебели. Сначала нас выручил техникум – дал столы. Потом Эрнст Михайлович Бабенко «пробил» для нас мебель, и дело пошло! Это был очень энергичный молодой человек, много трудился! Это и первый наш кандидат наук, и первый декан, и первый доцент. Все это в городе было в диковинку. Помню, студенты спрашивают у меня: «А какая разница между доцентом и деканом?» Все эти степени, должности и звания у нас тогда замыкались на одном человеке.
Я, как заведующий лабораториями, возил доски, мебель, оборудование, приборы – все, что было нужно для их функционирования. Наш первый набор – 100 человек. Каждого из них мы знали не просто по фамилии, а по имени! А как иначе! Надо мне машину разгрузить – приходишь и говоришь: «Вася, Саша, Петя, пошли!»
Корр.: Когда наступил второй семестр, началось преподавание физики, Вы ощутили существенную разницу между вузом и средне-специальными учебными заведениями, где Вам уже доводилось работать?
Г.М. Макаренко: Что Вы! Конечно! Это же совсем другой уровень. Было совсем непросто на первых порах. Пришлось и свои старые институтские конспекты прорабатывать, и изучать дополнительную литературу. Когда в 1970 году преподавателей физики стало трое – Нонна Владимировна Ощепкова, Любим Иванович Прокопович и я, мы разделили лекционный курс на три раздела. Мне досталось электричество.
Как только появилась возможность пройти стажировку, поехал в Минск. Узнал, в каком вузе в это время читается интересующие меня лекции – естественно, по электричеству – и пришел на одну из кафедр Минского педагогического института. Попросил разрешения присутствовать на их занятиях. Завкафедрой стонал от меня! Я потом вспомню его фамилию… Я после первой лекции по дурости зашел поговорить с ним о лекции – высказать замечания. Один раз он перенес занятия и думал, что я об этом не узнаю. А мне сообщили, я тихонько сел, конспектирую. И вот завкафедрой прекрасно читает лекцию и вдруг видит меня и даже замолкает от неожиданности. На каждой лекции он давал студентам демонстрацию – ставил опыты. Он мне очень здорово помог! На основе его лекционного материала и своих наработок я и подготовил свой курс.
Корр.: Какими были первые студенты нашего университета?
Г.М. Макаренко: Первые студенты относились к учебе гораздо лучше, чем нынешние. Вот, например, наши вечерники. Прежде всего, они приходили после работы не просто так – посидеть, а за знаниями! Студенты засыпали тебя вопросами в связи с теми производственными задачами, которые решали. Мог ответить им: «Я не знаю! Посмотрю, а завтра скажу». Разбирался сам. В некоторых случаях признавался, что не могу найти ответ. Иногда вопрос даже не был связан с твоим предметом напрямую, но работая вместе, мы развивались и становились лучше. А ведь еще сначала люди шли на подготовительное отделение, чтобы вспомнить школьный материал, и только потом поступали в вуз. У них уже была хорошая база, и они стремились к знаниям.
Помню, приехал я на предприятие просить оборудование для пульта управления в лабораторию. В кабинете сидит главный приборист. У него – приемная, а секретарь – староста группы, в которой он учится. Я прошу: «Продайте нам пускатели!» – «Нет, Геннадий Макарович, – отвечает он тихо, но твердо, – продать я не могу!» – «Так вот же письмо! Мы оплатим!» – «Не могу я продать!» И секретарю: «Позови Юру!»
Приходит Юра, завотделом. Спрашивают у него: «Пускатели есть?» – «Есть!» – «Геннадий Макарович завтра подъедет, и ты ему отдашь!» Так я раздобыл дефицитные устройства! Потом эти пускатели нужно в монтаж. Приходят на лабораторную работу по физике студенты. Среди них – электрик 6-го разряда! Ну что я его буду мучить пустяками?! Говорю: «Смонтируйте щит».
Корр.: Преподавателя высшего учебного заведения невозможно представить без научной деятельности. Филиал, а потом и самостоятельный институт, промышленность индустриального города были крайне заинтересованы в разработках новополоцких ученых. Как пришли в науку Вы?
Г.М. Макаренко: Я же в свое время был связан с ремзаводом. У нас учились машиностроители, потом открылся и отдельный факультет. Я продолжил сотрудничество с предприятием, а потом привел туда и студентов. Среди тех первых ребят были Коля Попок и Володя Завистовский. Мы стали внедрять там свои научные идеи. Там же на авторемзаводе в те годы работал и Владимир Петрович Иванов, мы с ним тоже много общались.
Мы занимались проблемами технологии упрочнения и восстановления деталей машин, а это и коленчатый вал, и распределительные валы. Я был одним из первых ученых в республике, кто стал внедрять плазменную обработку деталей. Работал не только со специалистами в области автомобилестроения, но и с нашими нефтяниками. У меня и хоздоговора были с предприятием «Дружба», они касались упрочнения деталей нефтеперекачивающих насосов.
В конечном итоге все это вылилось в мою кандидатскую диссертацию по теме «Исследование и разработка технологии упрочнения деталей двигателя автомобиля», которую я успешно защитил в Белорусском политехническом институте в 1981 году.
Корр.: Вся Ваша жизнь в университете связана с кафедрой физики?
Г.М. Макаренко: Да, можно так сказать. Хотя сначала была создана кафедра физики и химии, которую возглавил Эрнст Михайлович. В 1972 году на основе секции физики и электротехники была образована соответствующая кафедра. А уже в 1975 году из нее выделилась отдельная кафедра физики, руководил ею Л.И. Прокопович.
Несколько раз мне предлагали занять должность заместителя декана. Я отказывался – шутил: «Если уж идти, то сразу на декана!» Но я защитился по машиностроению, мои научные интересы лежали в этой области. Так что, в конце концов, я дал свое согласие стать заместителем декана машиностроительного факультета. На этой должности я проработал три года, а в 1989 году был избран деканом на большом собрании коллектива, которое проходило в 100-ой аудитории. Тогда было модно решать кадровые вопросы путем голосования. Руководил факультетом до 1999 года. В 2001 году мне было присвоено звание профессора.
Корр.: Что в годы Вашего деканства представлял собой машиностроительный факультет?
Г.М. Макаренко: Факультет был большой! В какой-то момент мы по количеству студентов отставали от строительного факультета всего на шесть человек. У нас было восемь учебных групп на потоке, а у строителей – девять.
Старался использовать самый передовой опыт. Помню, поехали мы с Александром Витальевичем Дуданом на Украину для ознакомления с организацией работы деканатов. Приезжали, просили показать те или иные материалы. Я по-русски обращаюсь к ним – отказывают. Александр Витальевич, украинец, обращается к ним по-украински – пожалуйста! Потом уже сразу начинал говорить он, а наши хозяева спрашивают, показывая на меня: «А он почему по-украински не разговаривает? Макаренко – это же украинская фамилия!» Александр Витальевич: «А он все время в Беларуси жил!»
Чтобы решать на факультете практические задачи, я организовал работу старостата. Каждую неделю приходили старосты, и мы проводили заседания. У них были вопросы ко мне, я задавал свои вопросы им. В дверях была прорезь, через которую в деканат передавали журнал группы. Это делалось каждый день. В журнале можно было для старосты оставить записку, чтобы, например, вызвать кого-то.
Факультет был сильный! Помню такой случай в 90-е годы. Эрнст Михайлович вернулся из Минска и вызывает меня. Иду и думаю: «В чем я провинился?» А ректор начинает: «Я был в министерстве…» Я еще больше насторожился. «Сижу у министра, – продолжает он, – раздается звонок…» Оказывается, с какого-то минского завода просили, чтобы им прислали наших выпускников-машиностроителей. Министр отвечает: «Так у нас же свой политехнический есть». А ему: «Нет! Новополоцк готовит лучше!» Тогда министр и говорит Эрнсту Михайловичу: «Скажите своим преподавателям спасибо за то, что готовят хороших специалистов!»
У меня у самого сын оканчивал машиностроительный факультет. И вот один из его товарищей женился на минчанке и перебрался в столицу. Встретил я его как-то раз у нас в институте, спрашиваю: «Что ты, Жора, здесь делаешь?» – «А я за конспектами приехал». – «За какими?» – «Я каждый раз приезжаю сюда за конспектами, и сдаем вот так!» – отвечает он и показывает большой палец. Получал парень диплом в Минске, а знания брал у нас в НПИ! На машиностроительном факультете работали замечательные преподаватели! Это и Владимир Александрович Петров, вечная ему память, и Анатолий Иосифович Голембиевский, и Виктор Алексеевич Данилов – это из старшего поколения – и многие другие. Помню, Владимир Александрович заходит в аудиторию и спрашивает: «Какой у нас сегодня предмет?» И потом начинает свободно без бумажки читать лекцию. А вел он шесть разных дисциплин! В свое время получил выговор по партийной линии за то, что уехал к нам в Новополоцк из Владимира.
Эрнст Михайлович – молодец, умел привлечь сильных специалистов! Мне в обкоме партии рассказывали, что он заходил к ним и говорил: «Меня вы можете наказать, но это нужно сделать для людей! Я обещал!» Эрнст Михайлович умеет держать данное слово!
Корр.: Ожидали ли Вы увидеть такое, что имеет сегодня ПГУ, полвека тому назад?
Г.М. Макаренко: Мне нравится, как развивается вуз! Люблю наш новый корпус. Нравится, как обустроена вся территория университетского городка. А Полоцкий коллегиум! А Междуречье! Эстетически все выглядит очень хорошо! Дмитрий Николаевич Лазовский – молодец!
И это еще не все! Нас сначала было только семь преподавателей, а сейчас – пятьсот! Здорово поднял наш вуз Эрнст Михайлович! Ведь когда он вернулся к нам после десятилетнего отсутствия в 1986 году, стоял вопрос чуть ли не о превращении НПИ в какой-то филиал. С его приездом все стало на свои места, и спустя семь лет мы стали первым университетом в Витебской области! Огромная благодарность за это Эрнсту Михайловичу! Если бы не он, мы бы могли бы остаться на уровне техникума.
Корр.: Геннадий Макарович, вы говорили, что первые выпускники ПГУ были более мотивированы и целенаправленно шли в вуз за знаниями. Что Вы думаете о нынешнем поколении студентов?
Г.М. Макаренко: Есть и сейчас хорошие студенты. Они работают, ищут и хотят знать!
Отпустите меня уже сегодня, Владимир Сергеевич...
Беседовал Владимир Филипенко