Корр.: Расскажите, пожалуйста, о своем детстве.
В. Сухаруков: Родился я в Полоцке, где и провел свои первые 23 года жизни. В детстве любил читать, особенно книги из серии «Приключения и фантастика». На улице со сверстниками играл редко. Иногда родителям приходилось выгонять меня на прогулку, потому что почти все время находился дома. Мои родители не имели отношения к компьютерам и специально интерес к естественным наукам не прививали. Скорее они пытались узнать, что меня интересует и способствовать моему развитию в этом направлении. Но главное, они дали мне твердое понимание того, что дела нужно делать хорошо, доводить их до конца. Мой отец работает на «Водоканале» водителем особо опасных грузов, всю жизнь возится с машинами. Можно сказать, он очень хороший инженер, его высоко ценят на работе. Мама работает в детском садике плавруком – учит детей плавать.
Корр.: Получается, что в семье мамы-педагога и отца с сильной технической жилкой, наверное, и должен был появиться программист.
В. Сухаруков: Возможно. По отцовской линии у меня бабушка была учителем химии, а дед – учителем физики. Но они умерли еще до моего рождения. Наверное, какая-то предрасположенность есть. Никто меня не принуждал специально учить математику и физику. Интерес к ним был у меня всегда.
И компьютеры меня интересовали столько, сколько себя помню. Это был какой-то мистический интерес. Когда я был маленьким, они меня просто завораживали, а что конкретно с ними делать я не знал. Своего компьютера у нас не было. В то время мы не могли себе позволить купить такую вещь. Но была детская мечта работать с компьютерами и со всем, что с ними связано.
Мой первый опыт программирования я получил тогда, когда родители все же купили в образовательных целях компьютер «Сюбор». Этот был не IBM PC-компьютер, каким мы представляем компьютеры сейчас. Зато «Сюбор» стоил дешевле б/у-шного настоящего компьютера, не говоря уже про новый IBM PC. Он выглядел, как клавиатура, которая исполняла роль компьютера. Монитором был телевизор. Это была комбинация игровой приставки «Dandy» и компьютера, на котором можно было программировать на бейсике. Некоторое время у меня также был ZX Spectrum, принесенный братом. Начинал я с таких вещей. Было мне тогда лет двенадцать. Именно тогда я и решил стать программистом.
В то время я учился в полоцкой СШ № 16. Еще там начал участвовать в предметных олимпиадах. Первый раз это было в 7-ом классе, когда меня как ученика, который «шарил» в математике, пригласили на олимпиаду по информатике.
В 8-ом классе я поступил в Полоцкую государственную школу-интернат-гимназию для способных и талантливых детей, как тогда называлась Полоцкая государственная гимназия № 2. Для того чтобы туда попасть нужно было сдавать экзамены и конкурс был приличный. В ней жили и учились дети со всей Витебской области. И там, по большому счету, все свободное время я посвящал программированию.
Корр.: И кто Вам в этом помогал и вдохновлял?
В. Сухаруков: Вдохновляла атмосфера! Для тех, кто примерно определился с профильными предметами, не было особого принуждения. Там очень ценились «олимпиадники» – те, кто проявлял себя на олимпиадах, конференциях. Для них делались большие поблажки по другим предметам, чем я, собственно, постоянно и пользовался. У меня было много времени для программирования! Александр Владимирович Цегельник, который преподавал информатику в этой школе, не столько объяснял мне какой-то материал, сколько направлял мою работу, предоставлял материалы для самостоятельной работы, создавал условия. Умело «отмазывал» от добровольно-принудительных факультативов!
Корр.: Программирование – это, наверное, не только информатика и работа с компьютером, но и точные науки – математика, физика.
В. Сухаруков: Да, в школьные годы я участвовал в олимпиадах и по математике. А на республиканской конференции по математике я представил собственноручно выведенную формулу решения уравнения третьей степени в общем виде. От формулы Кардано она отличается, прежде всего, гораздо более простым и понятным способом выведения. Но в школе формула Кардано не изучается – есть просто в справочниках по математике.
Кроме олимпиад по программированию я также принимал участие в конференциях. У меня, например, была тема «Построитель графиков уравнений, заданных в неявном виде». В 10-ом классе я представлял такую работу на городе.
Интересно было бы отметить, что хотя к этому времени я уже побеждал на городских олимпиадах, нормальный компьютер, на котором все это можно было делать, появился у меня только в конце 9-го класса. Кстати, незадолго до того, как случилось это радостное событие, у меня появилось первое воспоминание, связанное с университетом: открытая олимпиада по программированию среди студентов, поучаствовать в которой приглашали и школьников. Это был как раз год 18-летия РТФ. Я занял на этой олимпиаде 1-ое место.
Корр.: А сейчас, вроде бы, и компьютеры навороченные есть и прекрасные условия созданы…
В. Сухаруков: Не знаю, может быть в этих условиях учиться и работать и проще, и сложнее одновременно. Много возможностей и сложнее найти именно то, что интересно. Мне в этом плане повезло: я рано определился и двигался в выбранном направлении.
Корр.: А как Вы пришли к решению связать свою студенческую жизнь именно с Полоцким государственным университетом? Разве не было других вариантов?
В. Сухаруков: У меня был диплом ІІІ степени Республиканской олимпиады, и я мог поступать куда угодно. Но был один важный фактор: у меня с девяти лет сахарный диабет 1-го типа. Родители решили, что в общежитии жить одному будет сложно, т.к. диабет требует постоянного контроля уровня сахара и распорядка дня. Поэтому лучше учиться ближе к дому. Так я стал студентом Полоцкого университета.
Выбор радиотехнического факультета был для меня естественным. Там же готовили программистов! Это был их последний набор на РТФ. А со второго курса я уже учился на только что созданном факультете информационных технологий.
Учиться было весело! Собственно, первые два года в университете были для меня самыми веселыми и беззаботными: меньше контроль родителей, совершеннолетие, больше возможностей, наверное. Появилось много друзей, посещал разные мероприятия. Может как раз-таки второй и третий годы обучения были наименее продуктивными для меня с точки зрения программирования.
Корр.: А насколько полезными были эти годы с точки зрения овладения специальностью?
В. Сухаруков: Я считаю, полезны! На dev.by недавно была статья, в которой сравнивались, с одной стороны, программисты-выпускники вузов и, с другой, «самоучки» и те, кто окончил какие-то курсы. По большому счету, выпускники вузов по специальности гораздо лучше понимают основы Computer Science. Самоучки или ребята после каких-нибудь полугодичных курсов не так хорошо могут вникать в суть вещей.
Кто-то пытается разделять понятие «кодер» и «программист». И когда кодер может просто делать поставленную рутинную типовую задачу, программист – человек творческий и готов решить и сделать что-то принципиально новое. Я не привык придерживаться этих определений, но факт в том, что когда численность кодеров увеличить можно легко, что у нас и происходит, программистов больше не становится, и их всегда будет не хватать.
В университете даже не нужные, на первый взгляд, предметы вроде физики или истории Беларуси повышают кругозор. Вот, действительно, зачем мне как программисту религиоведение? Но в то же время оно тоже полезно для саморазвития любого человека. Я сожалею, что учил его поверхностно в университете. Пришлось наверстывать позже самому, когда начал участвовать в интернет-дискуссиях на тему атеизма и религии, в которых выступаю на стороне атеистов.
Также хочется отметить, что от пятигодичной системы обучения, которая сложилась у нас еще в советское время, нужно уходить, и двигаться к тому, что есть на Западе. Четырехгодичный бакалавриат и двухгодичная магистратура, мне кажется, работают гораздо лучше. Сейчас очень маленький процент выпускников университетов поступает в магистратуру, потому что они не понимают, зачем это надо. И действительно: зачем? Нигде это особо не требуется, кроме как для аспирантуры. Но магистратура должна быть ценностью сама по себе, а не потраченными годом или полутора годами ради сдачи кандидатских экзаменов.
При получении базового образования тот, кто хочет поступать в вуз, идет в 10-ый класс, а тот, кому это не нужно, ограничивается «девятилеткой». В вузовской системе должно быть также. Четыре года – первая ступень высшего образования. Существующие программы вполне можно сократить до 4 лет, чтобы выпускник уже имел возможность пойти работать. Но зато два следующих года – это магистратура для тех, кто хочет глубже разбираться в своей специальности.
Корр.: Вы сказали, что религиоведение, история Беларуси, а отчасти и физика – это предметы, которые только расширяли кругозор. Какие университетские дисциплины заложили основу Ваших сегодняшних знаний, в наибольшей степени повлияли на Вас? Или другими словами, на что нынешним фитовцам нужно, прежде всего, обратить внимание, чтобы добиться успеха в профессии программиста?
В. Сухаруков: Самый важный курс это «Алгоритмы и структуры данных». Это основа основ! Понимание этого дает преимущество везде, куда бы ты ни пошел работать программистом. Очень нужна дискретная математика. Язык программирования как синтаксис – С++, Java, Python – это не так важно. Хорошему программисту ничего не стоит выучить очередной язык программирования. Главное – глубоко понимать основы Computer Science, уметь алгоритмически мыслить. Поэтому, нужно делать упор на дискретную математику, на алгоритмы и структуры данных. Это самые важные предметы.
Корр.: Вы начали заниматься наукой еще в гимназии. Как прошел переход со школьного уровня на университетский? Это было что-то совершенно другое или же Вы продолжили заниматься теми же вещами?
В. Сухаруков: Еще в 11-ом классе мне родители купили крутой на тот момент мобильный телефон, для которого уже можно было программировать. Это была платформа J2ME, еще не Android – эпоха смартфонов еще не наступила! Я там тоже пытался делать эти графопостроители. Но тогда уже было поздно к конференциям готовиться.
А вот когда пришел на первый курс, подумал, почему бы, действительно, не сделать хорошую программу и не опубликовать ее! Это было чисто практическое приложение, довольно удобное. И мне нравилось это делать. Также сделал очень хорошую программу для работы с матрицами, т.е. умножение, вычисление определителя и обратной матрицы, определение ранга. Все это для кнопочных телефонов того времени, «однопоточникам» очень нравилось это использовать на семинарах по высшей математике. В этом не было какой-то фундаментальной науки – был интерес к написанию практически значимых приложений. Сейчас, кстати, наоборот, меня привлекает именно фундаментальная наука.
Корр.: На университетском уровне Вы, несомненно, тоже принимали участие в различных олимпиадах. Насколько успешным был этот опыт?
В. Сухаруков: Самая главная олимпиада это – Международная студенческая командная олимпиада по программированию АСМ ICPC. Проводится она во всем мире и проходит в несколько этапов: четвертьфиналы, полуфиналы, финал. От университета может поехать в первый раз две, затем три команды. Если вуз себя проявит, от него могут выступать уже четыре или даже больше команд.
Проводится эта олимпиада одновременно по всему региону. На четвертьфинальном этапе по нашему региону кроме Беларуси также участвуют страны Прибалтики и Калининградская область Российской Федерации. Команды собираются вместе в одном большом зале или нескольких аудиториях – у нас это БГУ – и решают задачи. В команде участвует три человека. На решение 8-12 задач дается пять часов и один компьютер на всех. Попасть в полуфинал – уже довольно престижно. Полуфиналы нашего региона проводятся в Питере. Финал же проходит каждый раз в разных местах. Максимум чего мы добились вместе со мной – это дважды вышли в полуфинал и взяли там диплом 3 степени.
Кроме этой олимпиады есть еще открытая олимпиада в Смоленске. Если выражаться неформально, то это олимпиада среди «нетоповых» вузов России и Беларуси. БГУ, БГУИР, МГУ и ИТМО в ней не было, а так количество представленных вузов очень велико. Есть две номинации: офисные приложения и программирование. Я ездил туда два раза. Сначала у меня было 1-ое место по программированию и какое-то «далекое» место по офисным программам – не вошел в «топ». А во второй раз у меня было 3-е место на офисных приложениях и 1-ое место с большим отрывом по программированию. За счет этого в абсолютном зачете я стал тогда победителем олимпиады.
Корр.: И что дает опыт участия в таких олимпиадах?
В. Сухаруков: Олимпиады мою жизнь, наверное, и определили. Это и поступление в университет без экзаменов и ЦТ, это и получение работы в IHS в Минске. В принципе, во всех крупнейших компания мира (Microsoft, Google, Facebook) на собеседовании нужно показать себя в решении почти типовых олимпиадных задач. Там не нужно знать фреймворки. Ты можешь пользоваться любым языком программирования. Главное хорошо знать алгоритмы и структуру данных, уметь их применять. Такой опыт, в конечном счете, и помог мне попасть в Microsoft.
Корр.: На такого выпускника, конечно же, нашлось немало «покупателей». Вы остались довольны местом, куда Вы устроились на работу по окончании ПГУ?
В. Сухаруков: У меня было два предложения. Первое – от компании IHS. Второе – от компании, которая разрабатывала прикладной софт в банковской сфере.
На собеседовании в IHS мне сказали, что они занимаются искусственным интеллектом. Я сразу понял, что мне нужно к ним обязательно и никуда больше! История этой компании сама по себе очень интересна и заслуживает отдельной статьи. В Минске она появилась следующим образом. В Беларуси давно сложилась своя крупная школа по искусственному интеллекту. Где-то в 1988 году здесь появилась компания Invention Machine – «Изобретающая машина», которую основал Валерий Михайлович Цуриков. Потом он перебрался за океан, но мозговой центр, разработчики, остались в Минске. Примерно в 2012 Invention Machine стала частью корпорации IHS.
Основным продуктом Invention Machine с того времени был программный комплекс Goldfire. Это прикладное приложение для ученых, изобретателей, инженеров, которое помогает им быстрее решать творческие и изобретательские задачи. Оно основывалось на советской школе ТРИЗа – теории решения изобретательских задач. В мире есть и сейчас школы, которые этим занимаются. Ее главная идея в том, что процесс изобретательства – это не обязательно озарение и гениальность, этот процесс можно формализовать.
Я работаю в команде, которая занимается именно основами этого приложения. Прежде всего, это обработка естественного языка. Что такое Goldfire? Это, прежде всего, поисковик, который производит интеллектуальный или семантический поиск по индексированным документам, а не просто «кейвордовый» поиск, как во многих поисковиках. Он пытается разобрать естественный язык, найти какие-то факты в документах. И это очень помогает с точки зрения инженерии. Ведь по-разному могут быть названы термины, что-то перефразировано, переформулировано. Была, например, история с «Боингом», который пользуется Goldfire. Они пытались решить какую-то проблему и с помощью нашего приложения нашли нужный патент. Оказалось, что за несколько лет до этого в кампании уже нашли ее решение. Просто «Боинг» стал настолько огромным, что там уже не знают, чем занимаются в разных его подразделениях.
Корр.: А чем конкретно Вы занимаетесь в этой команде? Можете рассказать про проекты и задачи, которые перед Вами ставились?
В. Сухаруков: Полтора года занимался функцией автодополнения в Goldfire. Продолжаю поддерживать эту функциональность и сейчас. Когда в обычном поисковике, например, Google, ты пишешь какой-то запрос, он тебе пытается что-то подсказать, предугадать то, что ты хочешь на самом деле написать, одновременно еще и откорректировав ошибки или описки. Вот я и разрабатывал алгоритмы, как найти наиболее релевантные варианты автодополнения и сделать это максимально эффективно, располагая огромной базой возможных подсказок. Это такая чисто практическая работа, которая очень пригодилась в качестве темы магистерской диссертации.
Другим проектом, который я, к сожалению, не закончил, была разработка системы машинного перевода. Goldfire уже давно имеет свою собственную систему перевода. Но она полностью написана «на правилах»: программисты обычно используют термин Rule-Based MT (от Machine Translation). Минусом является то, что ее очень сложно поддерживать, т.к. все правила перевода создаются вручную лингвистом, который должен знать два языка, т.е. исходный и конечный языки перевода. Я же пытался использовать существующие наработки в статистическом подходе в машинном переводе. В этом случае роль человека, сводится к минимуму, а лингвисты теоретически вообще не нужны. У нас есть просто два корпуса текста, где предложению исходного языка поставлено предложение конечного языка. И система сама учится переводить, имея только эти данные. По большому счету Google Translate и многие другие системы работают по такому же принципу, а классическим сейчас является пофразный статистический подход в машинном переводе (Phrase-Based SMT).
Корр.: Получается, что Вы были довольны своей работой в Минске. А как возник вариант с Microsoft?
В. Сухаруков: У меня давно была цель попробовать пожить в другой стране. Думаю, для личного опыта всегда очень полезно попробовать что-то принципиально новое. Стал искать какие-то варианты – компании в Британии и США. Это довольно утомительный процесс. Уверен, нашим фитовцам будет полезно об этом узнать.
В больших компаниях, таких, как Google, Microsoft, Amazon, поступает огромное количество резюме. Вероятность того, что твою краткую автобиографию просмотрят, очень невелика. Даже если ты будешь крутым программистом с большим опытом, твою заявку могут даже не прочитать. Резюме проверяются полуавтоматически. Поэтому гораздо лучше подавать документы в такие компании через знакомых или людей, которые уже там работают и могут тебя порекомендовать. У меня такой знакомый есть в Google. Еще до моего прихода в IHS он работал в Минске в нашей команде. Этот человек помог мне начать процесс собеседования в этой компании. Людей из Microsoft и Amazon я нашел просто в Интернете, а точнее в сети LinkedIn. Они учились в БГУ. Получается, почти земляки.
Очные собеседования я проходил в четырех местах: Google, Microsoft, Amazon и Bloomberg. Все они проходили в Лондоне. Я очень хотел еще попасть на собеседование в Facebook, но на то время еще не прошло года, как я окончил магистратуру, и моя кандидатура просто не могла быть рассмотрена чисто формально.
Корр.: И что представляло собой очное собеседование? Это только решение задач или еще что-то? Наверное, и английским языком нужно владеть для нормального профессионального общения.
В. Сухаруков: Что касается языка. Я учился на курсах английского. Не сказал бы, что они мне сильно помогли. Прежде всего, нужно не английский подтягивать, а готовиться к собеседованию! Этим я целенаправленно и занимался.
Что собой представляет типичное собеседование в таких крупных компаниях? Оно разбито на 4-5 собеседований по часу каждое. Все этапы, как правило, предполагают решение какой-либо алгоритмической задачи. Вот их классический пример: дан массив чисел, в котором нужно найти два числа, равных какому-то заданному числу. Это можно сделать многими способами. Но чем лучше ты разбираешься в алгоритмах, тем легче будет выбрать самый эффективный вариант. Общение на собеседовании проходит в виде дискуссии. Ты выдвигаешь свои идеи по решению задачи, интервьюер может соглашаться, не соглашаться, или немного подправить ход мыслей. Но прежде всего в этом процессе важно размышления вслух. Вот этому и нужно учиться! Почти для всех думать и говорить почти одновременно – это не естественно. Но в то же время это единственный способ оценить то, как ты думаешь. Выяснение этого и является главной задачей собеседований. После того, как с интервьюером договоришься насчет конкретного способа решения данной тебе задачи, его уже будет нужно реализовать либо фломастером на доске, либо на компьютере, причем без всякой среды программирования. Например, это может быть обычное приложение «Блокнот». В Google я писал, например, на ноутбуке в «расшаренном» документе Google Doc’a.
Корр.: Так в чем заключается главная проблема: быстро думать или точно формулировать мысль?
В. Сухаруков: Главное уметь решать такие задачи! В этом-то и загвоздка. Люди, которые этим не занимаются, наверняка, их не решат. Это хорошо идет как раз-таки у «олимпиадников», у людей, которые хорошо знают теорию алгоритмов. Имея за плечами какие-то годичные курсы, устроиться туда не получится! Прежде чем тебя пригласят в Лондон или, в калифорнийский Маунтин-Вью, например, нужно еще пройти одно-два телефонных собеседования такого же плана. Большой отсев происходит уже на этом этапе, и тебя «забракуют» просто на уровне телефонного интервью.
Корр.: Значит, Microsoft Вы покорили и получили приглашение поработать в Лондоне. Что Вас сейчас ожидает? Перед Вами уже ставили какие-то задачи?
В. Сухаруков: В Лондоне Microsoft занимается Skype и поисковиком Bing. На собеседовании обычно компании выбирают человека, который может заниматься чем-угодно и делать это хорошо. Там не проверяют ни знания языков программирования, ни фреймворков. Их интересует, так сказать, общий уровень эрудиции. Если ты уже попал на работу к ним, то они могут поставить перед тобой любую задачу.
Чем я буду заниматься, еще не решено. По приезде в Лондон, я буду много общаться с разными командами. Будем обсуждать, чем я хотел бы заниматься, какой у меня опыт есть в каких-то более узких направлениях. Что конкретно я буду делать, будет известно уже потом.
Корр.: Насколько программисту полезен английский язык?
В.Сухаруков: Тому, кто пойдет на собеседования в «топовые» компании, могу сказать, что для процентов семидесяти пяти их сотрудников английский язык – не родной. Это совершенно разные люди, из разных стран – континентальная Европа, Индия, Китай. Очень много русскоязычных. Английский язык – не проблема, если уметь четко выражать мысли в принципе. Если ты можешь четко рассказать, как решаешь задачу на русском, то немного попрактиковавшись, ты то же самое сделаешь и на английском. Термины не представляют сложности. Большинство же программистов, даже студентов, когда пробует что-то писать, читает англоязычные форумы. У меня, на самом деле, в бытовом общении есть трудности с английским: сказать что-нибудь в ресторане, в отеле. Но, я думаю, это не какая-то животрепещущая проблема. Думаю, она со временем сама как-нибудь решится. Так что я уверен, что собеседования проходить на английском гораздо проще, чем поддерживать бытовой разговор.
Корр.: Мы перепрыгнули через очень важную ступеньку Вашего профессионального развития – магистратуру БГУ. Расскажите, пожалуйста, об этом опыте.
В. Сухаруков: Так исторически сложилось, что в компании IHS, а раньше – в Invention Machine, работало много специалистов со степенями. И сейчас только у нас в команде из 23 человек шесть кандидатов наук! Хотя, наверное, более точно будет сказать «пять», т.к. шестой получил PhD в европейском университете. Заместитель директора минского офиса IHS Игорь Васильевич Совпель – мой научный руководитель и профессор БГУ. Кажется, только в год моего поступления там появилась практико-ориентированная магистратура. Это было как нельзя кстати. Собственно, я написал диссертацию прямо по тому, чем я занимался на работе. У меня, наверное, у единственного магистранта был акт о внедрении. Плюс еще заключается и в том, что магистратура в БГУ была на основе Школы анализа данных Яндекса. Нам преподавали очень хорошие специалисты. Было действительно интересно!
Корр.: Невозможно все время посвящать программированию, работе. Чем Вы занимаетесь в свободное время?
В.Сухаруков: В течение последнего года кроме работы я занимался только подготовкой к собеседованию. Это был долгий процесс. О хобби пришлось забыть. На самом деле это очень серьезная работа! Без этого попасть в хорошую компанию не получится.
До этого моим хобби было собирать кубики Рубика. У меня уже небольшая коллекция образовалась. Есть и обычные, и четыре на четыре, и пять на пять. Есть и головоломка «Мегаминкс», которая имеет форму додэкаэдра. В качестве отдыха люблю гулять на природе, наблюдать и фотографировать птиц. В английском языке есть такое точное слово – birdwatching. Очень помогает расслабиться! А больше хобби, наверное, у меня и нет.
Корр.: А какие у Вас любимые места в Минске или за его пределами? Где, например, можно спокойно понаблюдать за птицами?
В.Сухаруков: Люблю бывать в Парке Горького. Там даже можно кормить с рук синиц, не говоря уже о белках. Это, действительно, очень расслабляет и помогает отвлечься! Ну и периодически катаюсь на велосипеде.
Корр.: Все мы пользуемся социальными сетями. Поэтому вполне можно позволить вопрос о личной жизни программиста Владимира Сухарукова. Не так давно Вы связали свою жизнь с прекрасной девушкой. Хватает ли Вам времени на то, чтобы жить жизнью обычного человека? Понимает ли Вас и Ваши увлечения супруга?
В.Сухаруков: Ее зовут Виктория, она работает бизнес-аналитиком в ІТ-сфере. Уже на первом свидании у нас нашлось много общего. Но при всем сходстве интересов у нас разные темпераменты. Я – интроверт, а она – экстраверт. Ей, например, для отдыха необходимо куда-то выйти погулять, а для меня отдых – это провести день дома. Иногда нам приходится искать компромиссы в этом отношении. Но мы их находим. Получается, мы уравновешиваем друг друга.
Корр.: Если говорить о средне- и дальнесрочных планах, какую перспективу для себя Вы видите?
В.Сухаруков: Я выбрал Лондон именно потому, что там происходит очень много интересных событий. В частности, не так давно компьютерная программа AlphaGo, которая одержала победу над чемпионом мира по го, была разработана именно в лондонском офисе DeepMind, незадолго до этого выкупленной компанией Google. Стоит сказать, что долгое время в этой игре машине не удавалось взять верх над человеком. Поэтому этот успех – важная веха в развитии искусственного интеллекта. Такие большие подвижки, которые происходят с точки зрения создания искусственного интеллекта, революционные изменения, которые могут повлиять на жизнь людей, мне как раз и интересны. Я и хотел бы заниматься такими фундаментальными вещами! Было бы хорошо, если в Microsoft я был вовлечен в проекты, сходные по важности.
Возможно, я бы хотел получить PhD. Иногда компании заинтересованы в «остепененности» своих сотрудников, и тогда они такие вещи финансируют. Кстати, IHS также оплатила мое обучение в магистратуре. На Западе некоторые позиции могут занимать только кандидаты или магистры наук. В принципе, это также один из факторов, повлиявших на мое решение учиться в магистратуре. Как я уже говорил, в Беларуси туда вообще очень немногие идут. Они просто не знают, зачем это надо. На Западе же статус магистра определен более четко. Поэтому, чтобы участвовать в каких-то сложных проектах, работать в командах, которые занимаются изучением более глубоких проблем, нужно получить степень. Вот я и хотел бы дальше развиваться в этом направлении.
Корр.: Но пока каких-то конкретных планов по поводу аспирантуры у Вас нет?
В.Сухаруков: В Microsoft, в Кембридже, есть целая специальная лаборатория, которая занимается разными наукоёмкими проектами, и там параллельно люди получают степени. Вообще, вокруг университетских городов – таких, как Кембридж, Оксфорд, Бостон, Стэнфорд – крупные компании размещают большое количество подобных лабораторий. Такое университетское место, наверное, и определяет их дальнейшее развитие.
Корр.: Что бы Вы пожелали студентам ПГУ, фитовцам и радиотехникам нашего университета.
В.Сухаруков: Часто можно услышать пространные размышления на тему того, что Стив Джобс бросил учебу в свое время. Оставили свои университеты и Марк Цукерберг, и Билл Гейтс. Но это вообще не примеры для подражания! У каждого из них своя судьба. Если Джобс просто понял, что университетское образование ему ничего не даст, а только отнимет время, то Цукерберг сожалеет, что бросил учебу. А Сергею Брину и Ларри Пейджу именно аспирантура позволила создать Google. Не нужно слепо следовать примерам других. Человек должен сам понимать, чего он хочет в жизни! И любое действие – поступление в университет, и «непоступление», и «бросание», «небросание» – ничего не дадут, если человек не будет понимать, зачем ему это нужно.
Было очень странно, что люди – однокурсники, друзья, знакомые в других вузах – не имеют понятия, чем после университета будут заниматься. Когда я учился в университете и узнал это, то был шокирован, честно говоря. Я знал, что буду программистом еще в 12 лет, а они не определились даже в вузе! Где-то 30-40% выпускников вообще работают не по специальности. Так что главное, что я хотел бы сказать студентам: нужно определиться и четко понимать, куда и зачем ты движешься. Все действия должны быть осмысленны!
Владимир Филипенко