Леонид Степанович не нуждается в особом представлении. За 45 лет, отданных любимому делу в родном вузе, он занимал самые ответственные должности (декан строительного факультета (1979-1988), проректор по учебной работе (1988-1998) и первый проректор университета (1998-2005)), активно и плодотворно вел общественную работу, заслужив любовь и уважение студентов и коллег.
Вспомнив о замечательной и, несомненно, достойной возрождения первоапрельской традиции, мы решили поговорить с Леонидом Степановичем о его пути в профессию, об участии в становлении и развитии нашего университета, о хобби, интересах и, естественно, о «Конгрессе смеха» и КВН.
Корр.: Леонид Степанович, расскажите, пожалуйста, о Вашем детстве и молодости. Каким был Ваш путь в профессию?
Л.С. Турищев: Родился я в красивейших местах, но в очень суровое время. Осенью 1941 года бронетанковую академию, которую в то время оканчивал отец, вместе с семьями ее слушателей эвакуировали из Москвы в Ташкент. Мама была в положении и 31 декабря меня родила. Место появления на свет, наверное, и заложило у меня на генном уровне тягу к плову. Это одно из моих любимых кулинарных увлечений. Гости всегда хвалят приготовленный мною плов!
По окончании войны отец забрал нас в Германию, где продолжал свою службу. Я хоть и маленький был, но помню и разрушенный Берлин, и Австрию – Вену, куда с мамой и папой ездил в оперный театр, запомнилась и жизнь за границей. А потом, когда оттуда стали выводить войска, мы вернулись в Россию. Сначала служба отца продолжилась в Подмосковье, а потом мы надолго отправились за ним в Западную Украину, где я, собственно, и оканчивал школу.
Отец был родом из Воронежа. Когда ему пришло время уходить на пенсию, он решил вернуться на свою малую родину. Там по совету отца я решил стать инженером-строителем и поступил в Воронежский инженерно-строительный институт (ВИСИ) на инженера-строителя. И по сей день не жалею о том, что выбрал именно эту профессию. Поступать тогда было очень непросто! Мы сдавали пять вступительных экзаменов, включая иностранный язык. Из 25 баллов нужно было набрать не меньше 23! С 24 баллами я поступил. В ходе учебы проявилась тяга к дисциплинам прочностного цикла и, в первую очередь, к сопротивлению материалов, теории упругости, строительной механике. Обычно эти науки воспринимаются как сухие и очень сложные. Но если попытаться вдуматься и разобраться, на чем они зиждутся, сразу же начинаешь понимать всю их красоту!
Корр.: Вы сами пришли к пониманию этой красоты или были люди, преподаватели, которые помогли ее постичь?
Л.С. Турищев: Во многом я обязан этим моему научному руководителю профессору Якову Борисовичу Львину. Сначала он провёл меня по матричной тропинке от первого студенческого научного опуса до дипломной работы, выполненной под его руководством, а затем пригласил в аспирантуру и вывел на столбовую дорогу изучения нелинейностей в мире инженерных наук. Вообще, весь окружающий нас мир построен на нелинейных зависимостях, а нелинейные явления – самые интересные в науке.
Корр.: В годы Вашей молодости занятие наукой было популярно в студенческой среде?
Л.С. Турищев: Очень! Молодые люди, естественно, увлекались в то время и другими вещами, например, джазом, стильной одеждой. Да, в те годы были стиляги! За это «приглашали» на беседу в комитет комсомола. И меня однажды туда «вытянули» за узкие брюки и французские полуботинки на толстой каучуковой подошве. Но увлечение наукой было не внешним, а сущностным!
Корр.: А как произошел Ваш переход от студенческой к «большой» науке?
Л.С. Турищев: У меня в этом плане после окончания вуза была не совсем обычная дорога. Я получил рекомендацию к поступлению в аспирантуру, но мне прислали повестку – призвали в армию. Благодарен судьбе за это! Там я прошел отличную школу жизни и получил прочную закалку. В армии я впервые научился по-настоящему понимать, кому можно доверять, а к кому нельзя поворачиваться спиной.
Сразу после увольнения в запас попасть в аспирантуру, конечно же, не получилось – после двух с половиной лет службы я был не готов к поступлению. Устроился инженером в проектную организацию «Гипрокаучук». Работал в мощном строительном отделе, в котором занимались разработкой проектов для большой химии. Параллельно с этим я готовился к поступлению в аспирантуру и, естественно, поддерживал связь с научным руководителем. Когда у Якова Борисовича появилось место ассистента, меня пригласили на кафедру, а через некоторое время я сдал экзамен и поступил в аспирантуру.
Корр.: Сегодня молодежь слабо привлекает аспирантский хлеб. Насколько сложно было попасть в аспирантуру в годы Вашей молодости?
Л.С. Турищев: Конечно, желающих поступить в аспирантуру тогда было больше, чем теперь. Быть ученым было престижно! Формально в аспирантуру мог поступать каждый, но количество мест было ограничено, а конкурс был достаточно большим.
Корр.: Как Вы попали в Новополоцк? Кто предложил Вам перебраться в Беларусь?
Л.С. Турищев: Случилось это в 1970 году. В молодом вузе Новополоцка начался учебный год, а читать курс строительной механики оказалось некому! Тогдашний ректор – молодой, энергичный Эрнст Михайлович Бабенко – посреди семестра отправился по городам и весям Советского Союза в поисках преподавателя. Так уж получилось, что судьба его привела в мой родной город. Эрнст Михайлович пришел в Воронежский инженерно-строительный институт, и ему порекомендовали меня. Я тогда только окончил аспирантуру. Он рассказал о молодом вузе и о молодом городе, какие там есть перспективы для роста и, что немаловажно, получения жилья. Мы с женой, недолго думая, собрались и приехали в Новополоцк.
Корр.: И как Вас встретил Новополоцк? Каковы были Ваши первые впечатления?
Л.С. Турищев: Меня очень тепло приняли вначале, не был я разочарован и в дальнейшем. Хорошую удобную квартиру дали, как и обещали, в течение года. Трудился, засучив рукава! Прибыл я в Новополоцкий филиал посреди учебного года и должен был разработать и вычитать курс «Строительная механика». В своем вузе я, конечно, проводил практические занятия, но серьезного лекционного опыта у меня не было. Одно дело разовую лекцию прочитать, а другое – подготовить полноценный трехсеместровый лекционный курс! Одновременно заканчивал работу над диссертацией. После защиты все пошло достаточно быстро, по нарастающей. Когда я только приехал, в филиале была единая кафедра высшей математики, а потом началось ее членение. После создания кафедры сопротивления материалов и строительной механики мне предложили возглавить это новое подразделение.
Все это время меня пытались развернуть в сторону общественной работы, и венцом этих усилий стало мое избрание освобожденным секретарем партийного комитета Новополоцкого политехнического института. Я с благодарностью вспоминаю эти годы и людей, с которыми работал.
Корр.: Как проходило преобразование филиала в самостоятельный институт? Насколько сложен был этот процесс? Отразился ли он на Вашей работе?
Л.С. Турищев: Как раз-таки преобразование филиала в самостоятельный политехнический институт было, если так можно сказать, более быстротечным и простым в целом ряде смыслов, нежели последующее преобразование политехнического института в классический Полоцкий государственный университет. И то, и другое происходило на моих глазах. Только во втором случае я принимал самое активное участие, находясь в самой гуще событий, а в первом был активным зрителем. Но, конечно же, не пассивным созерцателем.
Большую роль в преобразовании филиала в политехнический институт сыграла, конечно же, позиция руководителей промышленных предприятий города, заинтересованных в том, чтобы здесь, на этой площадке вместе с промузлом был и мощный интеллектуальный центр, который бы готовил для них кадры. Здесь ведь готовились инженеры-технологи, инженеры-машиностроители и инженеры-строители. Именно наличие этой основополагающей триады способствовало превращению филиала в политехнический институт.
Поэтому преобразование прошло пусть нелегко, но достаточно быстро. Огромная заслуга в этом принадлежит тогдашнему ректору Эрнсту Михайловичу Бабенко. Нельзя также не отметить слаженную и эффективную работу всей команды, которая работала с ним.
Корр.: Вы упомянули о том, что инженерно-строительное направление было одним из основных в нашем вузе. Каково было возглавить строительный факультет?
Л.С. Турищев: Работа декана – очень тяжела! Она трудна в том числе тем, что очень часто не сразу бывают заметны ее плоды. Потом это становится видно по выпускникам факультета, когда бывшие студенты достигают определенных высот и приносят славу своей альма-матер.
А мой приход в 1979 году на строительный факультет в качестве декана оказался очень интересным. Моим предшественником был Анатолий Иванович Елфимов. На факультете сложилась нехорошая ситуация, в которую были вовлечены студенты. В итоге партийный комитет принял решение вынести Анатолию Ивановичу «строгача» с занесением в учетную карточку и рекомендовал ректорату снять его с должности. Некоторое время на факультете был исполняющий обязанности декана. А у меня в это время как раз второй срок секретаря парткома института заканчивался, и я просил не выдвигать меня на третий срок. И тогда ректор, покойный Петр Иванович Швед, говорит мне: «Хорошо, Леонид Степаныч! Ты Елфимова снял? Не буду выдвигать тебя на третий срок при условии, что ты займешь должность декана факультета!».
Поскольку это была совсем другая работа, и она была связана с любимым мной процессом преподавания, я согласился. Я, вообще, любил браться за новое дело с тем, чтобы пытаться продвигать его вперед. И, с моей точки зрения, мне удалось многого добиться на факультете. Уж точно он не стал хуже! А по целому ряду позиций повысил свой уровень. Это касается и кадрового состава, и развития материальной базы. Но самое главное – это выпускники тех лет. Это и нынешние ректор, декан строительного факультета и целый ряд заведующих кафедрами нашего университета.
Корр.: Трудно ли Вам было сочетать руководящую работу и преподавание?
Л.С. Турищев: Еще в мою бытность секретарем парткома я преподавал. Ставил жесткое условие, что не буду порывать с моей основной профессией. Будучи деканом факультета, я также продолжал преподавать – где-то на условиях почасовой оплаты, где-то на условиях совместительства.
Корр.: А как состоялся Ваш переход на еще более высокую должность – должность проректора по учебной работе?
Л.С. Турищев: В 1987 году в Новополоцком политехническом институте произошла смена руководства – вернулся Эрнст Михайлович Бабенко. И, естественно, когда приходит новый руководитель, он начинает создавать вокруг себя команду. Через какое-то время, узнав о моей работе в парткоме и во главе факультета, выслушав мнение людей, Эрнст Михайлович пригласил меня занять пост проректора по учебной работе, который до меня занимал Леонид Николаевич Фомица.
В начале 90-х годов в вузе случились значительные изменения. Он превратился в Полоцкий государственный университет. Помните, я говорил, что переход из статуса филиала в статус самостоятельного политехнического института был достаточно быстротечный, понятный, запрограммированный? Преобразование же технического вуза в классический университет представляло собой очень непростую задачу! И, прежде всего, хочу сказать, что здесь опять большая заслуга принадлежит тогдашнему ректору Эрнсту Михайловичу Бабенко! Я не думаю, что, окажись на его месте кто-то другой, эту задачу удалось бы выполнить до конца. Мы ведь стали первым вузом в республике, который поменял статус технического института на статус классического университета, и единственным, окончательное решение по которому принимал Верховный Совет Республики Беларусь! Сначала вопрос о преобразовании рассматривался комиссией из министерства образования, а затем и парламентской комиссией. Они очень непросто к нам относились! Когда же все было показано и рассказано, когда они убедились в том, что есть не только желание, но и определенная степень готовности, понимание того, как двигаться дальше к цели создания классического университета, то в нас поверили, и положительное решение было принято.
Естественно, преобразование НПИ в ПГУ серьезно отразилось и на моей работе. Одно дело осуществлять подготовку специалистов технических специальностей, когда более двух десятилетий на это были «заточены» весь потенциал и вся материальная база вуза, а другое дело что-то начинать практически с нуля. У нас был отработан очень хороший технологический прием. Прежде чем что-то открывать, Эрнст Михайлович Бабенко и с ним его команда, состоявшая из нескольких человек, выезжала в соответствующий базовый вуз, который вел подготовку нужных нам специалистов. Мы оговаривали с коллегами все вопросы, разрабатывали, как сейчас принято говорить, «дорожную карту» и начинали движение в выбранном направлении. Как только достигался определенный уровень готовности, появлялся какой-то кадровый и материальный задел, ведущий вуз давал добро на открытие той или иной специальности.
Корр.: Не знаю, относится ли это хронологически к периоду Вашей деятельности в качестве проректора по учебной работе, но, кажется, именно Вы стали инициатором внедрения в учебный процесс рейтинговой системы. Так ли это?
Л.С. Турищев: Да, это так! Зародились такая идея еще в период существования политехнического института. Тогда я целую небольшую книжечку подготовил. Поначалу рейтинговая система действительно считалась весьма революционной и принималась всеми в штыки. Я помню свое первое выступление на Совете института в 1994 году. Тогда в отношении рейтинга была выбрана очень правильная стратегия. Мы договорились с ректором, Эрнстом Михайловичем, что ничего насильственно не будем насаждать. Все должно прорастать «снизу», у любой идеи сначала должны появиться сторонники. Для ее продвижения мы использовали различные семинары, методические конференции. После этого процесс пошел по нарастающей. Появились сторонники рейтинговой системы на всех кафедрах.
Корр.: НПИ превратился в классический университет, независимость страны и большая открытость миру дали возможность расширять международные контакты. Вам, сначала как ректору по учебной работе, а потом и первому проректору наверняка приходилось курировать отдельные направления международного сотрудничества ПГУ. Что дало университету вовлечение в мировую образовательную среду?
Л.С. Турищев: Такое сотрудничество, безусловно, произвело положительный эффект. Возьмем, к примеру, создание магистратуры. Когда у нас завязались международные контакты со Швецией, Германией, Италией, Испанией, Великобританией, мы увидели, что повсюду высшее образование имеет ступени – бакалавр и магистр. Мы же готовили только специалистов. Естественно, мы поначалу очень часто не очень отчетливо понимали, в чем заключается суть и важность магистратуры.
Когда же разобрались, как работает, что собой представляет и для чего необходима магистратура, то задумались о ее создании в Новополоцке. Причем, изначально она задумывалась так, как трактовалась на Западе. Это означало штучную подготовку высококвалифицированных кадров для бизнеса и промышленности. У нас так и было. Мы готовили магистрантов по заказам предприятий и по штучным планам, которые утверждало министерство образования. Понимание и поддержка со стороны последнего во многом определялась нашим тесным и плодотворным контактам с тогдашним министром, Василием Ивановичем Стражевым. Это был хоть небольшой, но очень ценный опыт, которым можно было поделиться с коллегами. Мы с Эрнстом Михайловичем, например, выступали с докладами в МГУ на Всероссийской конференции, посвященной многоуровневой подготовке согласно Болонскому процессу. Сегодня магистратура в стране имеет два основных направления – научно-исследовательское (научно-педагогическое) и производственное.
Но это очень непростая вещь! На законодательном уровне еще немало предстоит сделать для того, чтобы и университеты, и заказчики образовательных услуг четко понимали, что, как, для кого, за чей счет, какова мера ответственности одних и других. Магистратура – это штучная подготовка, сродни той, что велась в оливковой роще Академа – знаменитой афинской Академии: у одного преподавателя – один ученик.
Корр.: Вы неоднократно бывали за границей. Что Вас поразило в западных университетах? Возможно, кое-что из увиденного там уже появилось у нас, а, возможно, что-то Вы бы еще хотели увидеть в нашем университете?
Л.С. Турищев: Во-первых, там немного иная организация самого учебного процесса. У нас факультетский принцип, а там все-таки «предметный». У них за конкретное направление подготовки студентов отвечают кафедра или какая-то определенная группа людей. Что меня поразило? Прежде всего, отношение студентов к учебе! Что бы мне ни говорили, но там студенты относятся к своей будущей профессии, если сказать коротко, более взросло, нежели у нас. Они прагматики – понимают, что время студенчества пройдет, и надо будет занимать в жизни какую-то нишу, а для достойного существования – зарабатывать (и побольше!) определенные средства. Правда, в таком прагматичном подходе, когда упор делается на меркантильные интересы, есть и свои минусы. Это, наверное, и есть наиболее сильное впечатление. Приятно удивляли, конечно, условия жизни студентов, особенно кампусы – студенческие городки.
Впечатлила меня Пражская политехника. Чешский технический университет в Праге, как его сегодня официально именуют, был основан австрийским императором еще в 1707 году. Это старейший гражданский технический вуз мира! Эмиль Шкода, чешский инженер и предприниматель, основатель знаменитого машиностроительного завода, оканчивал именно Пражскую политехнику. Я побывал там еще, будучи деканом строительного факультета. У нас тогда были с ними контакты. Мы обменивались студентами: к нам приезжали на практику, мы ездили к ним. Прежде всего, меня поразило то, что сам университет расположен в замечательном комплексе зданий позапрошлого столетия. То есть, именно то, что у нас самих сейчас появилось в Полоцке. Все-таки когда высшее учебное заведение опирается на мощные исторические корни, на прочный фундамент, это всегда производит очень сильное впечатление. Такие же сильные эмоции остались и от итальянских университетов. Попадая в них, чувствуешь трепет, какую-то ауру. В нашем Полоцком коллегиуме, мне кажется, возникают схожие ощущения.
Корр.: Леонид Степанович, что Вам больше всего запомнилось в работе на должности проректора по учебной работе?
Л.С. Турищев: Больше всего запомнилось то, что работая с людьми в университете, я всегда испытывал чувство локтя. То, что это было именно так, я чувствую и сейчас, когда люди со мной здороваются, искренне улыбаясь. Это дорогого стоит! Когда ты находишься на какой-либо руководящей должности, главное – не быть хорошеньким для кого-то, а отработать так, чтобы потом люди не говорили: «А, он подличал и делал что-то для себя…» Главное, мне не стыдно за свою работу!
Корр.: Ваш труд был по достоинству оценен и с точки зрения дальнейшего карьерного роста. В 1998 году Вы стали первым проректором университета. Что изменилось в Вашей работе?
Л.С. Турищев: Будучи проректором по учебной работе, я уже де-факто был первым проректором – в то время просто такой отдельной должности не было. Проректор по учебной работе являлся первым заместителем ректора. Когда руководитель уходил в отпуск или уезжал в командировку, его на это время замещал проректор по учебной работе. Когда де-юре был введен пост первого проректора, мне было, конечно, приятно, что Эрнст Михайлович Бабенко предложил занять эту должность именно мне. Не могу сказать, что я отнесся к этому безразлично! Любой человек, находящийся на какой-то должности, хочет и должен стремиться к тому, чтобы развиваться, двигаться дальше. Единственный вопрос, как он это делает и какой ценой!
Работа де-юре первым проректором сложнее, чем фактическое выполнение его функций в качестве проректора по учебной работе. Вокруг тебя находятся проректоры, которые согласно своим должностным инструкциям должны контактировать (не подчиняться – контактировать!) с тобой. И успешная работа зависит от того, как ты построишь свои отношения с ними: станешь ли на самом деле первым или только будешь важно надувать щеки. Если ты будешь только стараться казаться лидером, то очень скоро ты исчерпаешь, девальвируешь себя: будешь формально первым, а по сути – непонятно кем. Основная задача проректора заключается в том, чтобы работать в команде и делать это так, чтобы у ректора от всего конгломерата твоих взаимодействий с окружающими проректорами не болела голова, а дело бы успешно двигалось вперед!
Корр.: Как раз в это время происходит процесс передачи комплекса зданий коллегиума Полоцкому университету и Вы, несомненно, принимали самое непосредственное участие в решении очень многих вопросов.
Л.С. Турищев: Это была очень сложная процедура! Министерство обороны долгое время занимала не самую конструктивную позицию, используя в качестве своей главной карты военных пенсионеров. Говорили, что им будет негде лечиться, что мы хотим чуть ли ни на их костях построить университет… Процесс был очень непростой. Поэтому когда было принято положительное решение, радость была искренней! Лично я (и, думаю, Эрнст Михайлович тоже) почувствовал одно: мы получили то, за что боролись и нам предстоит очень интересная работа. Верили, что это удастся, несмотря на все сложности. Нынешнему ректорату это тоже удается. Они идут вперед и в этом очень большая заслуга нынешнего ректора – Дмитрия Николаевича Лазовского.
Корр.: Не так давно Ваши студенты прекрасно зарекомендовали себя на Республиканском конкурсе научных работ студентов. Как Вы строите свою работу с перспективной молодежью?
Л.С. Турищев: Когда только еще начинаю читать лекции и проводить практические занятия, я, конечно же, присматриваюсь к ребятам: как они на лекциях и практических занятиях работают, какие вопросы задают, насколько они вызваны искренней заинтересованностью в дисциплине или же это только желание запомниться преподавателю. У меня складывается определенное впечатление о потенциальном массиве студентов, с которым можно будет попробовать поговорить после сессии.
А затем начинается сама сессия… Вот раньше мне было проще: экзамен был устный. Я беседовал со студентом. Стоило ему начать отвечать, и становилось понятно, чего он стоит. Теперь же, когда на экзамене выполняются тестовые задания, за формализованными ответами уже не всегда увидишь человека. Одно дело выполнить тест, а другое – поговорить о том, что есть в задании. Тем не менее, в 99 случаях из 100 я не ошибаюсь. В этом случае по окончании экзамена я говорю: «Вы бы не хотели со мной поработать в студенческом кружке? Вот есть такая проблематика…» Студент обычно соглашается. После этого мы с ним намечаем план работы и в соответствии с ним «идем» к студенческой конференции. Лучшие работы участвуют в республиканском конкурсе научных работ студентов. Например, в текущем учебном году работа Евгении Волковой (12-УН, ИСФ) получила вторую, а Романа Радкевича (12-ПГС-1, ИСФ) – третью категорию.
Позже работы Евгении и Романа были отправлены и на Международную научно-практическую конференцию «Молодежный форум: технические и математические науки», которая проводилась Российским фондом фундаментальных исследований на базе Воронежского государственного лесотехнического университета имени Г.Ф. Морозова. Я очень хорошо знаю этот вуз: там есть очень мощная математическая школа, замечательные специалисты по ряду других технических дисциплин, связанных и с сопротивлением материалов, и со строительной механикой, и с теорией упругости. Эти работы прошли отбор, рецензирование и были опубликованы. Кроме того, эти же работы уже переведены на английский язык и заявлены для участия в 8-ой Конференции молодых ученых на английском языке «Европейский и национальный контексты в научных исследованиях», которая проводится в нашем университете.
Корр.: А насколько важны, на Ваш взгляд, такие англоязычные конференции?
Л.С. Турищев: Я думаю, они просто необходимы. Дмитрий Николаевич принял мудрое решение, сделав эту конференцию традиционной. Это, прежде всего, важный знак, месседж для западных университетов: «Вот, смотрите, чем мы занимаемся, где у нас есть определенные наработки». Это нужно, чтобы устанавливать контакты в научной сфере с ведущими зарубежными университетами.
Английский, а еще лучше, если будет два или три иностранных языка – это тот инструментарий, без которого в современном мире, в том числе научном, просто не обойтись! В чем главное отличие западных студентов от наших? Они свободно владеют иностранными языками! На современном рынке труда без этого никуда!
Корр.: Вы рассказывали о начале своей научно-исследовательской работы, на протяжении долгих лет плодотворно работали и продолжаете работать с талантливой молодежью. В чем Вы видите разницу работы тогда и сейчас?
Л.С. Турищев: Так уж получилось, что поработать с аспирантами мне не довелось. Был у меня один удачный опыт работы с магистрантом. В этом году, видимо, появится и второй магистрант – Катя Бортко, толковая девушка, которая поступила к нам на кафедру.
В чем разница? Во-первых, в те годы более солидной была школьная подготовка и, прежде всего, физико-математическая. Во-вторых, студенты тех лет могли достаточно хорошо изъясняться, грамотно, содержательно и красиво строить речь. А нынешние студенты…
Вместо того, чтобы использовать новые возможности и технологии для продвижения в реальной жизни, нынешнее поколение студентов больше использует современные средства коммуникации для того, чтобы просто «помитуситься» в виртуальной реальности.
Тут все зависит от того, чего вы хотите: сначала пять лет просто пребывать в категории студента и радоваться жизни, а потом жалеть оставшиеся годы о потерянном времени и утраченных возможностях, или же все-таки делать интеллектуальные инвестиции в свое будущее и впоследствии получать с них определенные дивиденды.
Корр.: Настоящий студент всегда найдет возможность совместить упорный труд и радости жизни. Одним из наиболее колоритных студенческих развлечений был и остается КВН. Правда ли то, что именно Вы стояли у истоков кавээновского движения в нашем университете?
Л.С. Турищев: Сам я никогда не принимал участия в КВН. В те годы, когда я учился, «Клуб веселых и находчивых» только зарождался, а его основными площадками были столичные вузы. Но КВН привлекал внимание студентов всего Советского Союза. На меня эти игры, которые демонстрировались в прямом эфире, производили неизгладимое впечатление! В те годы таких молодежных развлечений особо-то и не было. Так что КВН вошел в мою плоть и кровь опосредовано.
В свое время и в нашем институте задумались о том, как сделать досуг студентов более содержательным. Было очевидно, что у КВН в этом плане есть огромный потенциал. Эрнст Михайлович Бабенко сказал мне: «Попробуйте собрать студентов и договоритесь, как вы будете делать КВН». Почему именно мне? Да потому, что в мою бытность деканом строительного факультета, мы первые в институте ввели празднование 1 апреля – Конгресс смеха.
Подготовка к празднику начиналась где-то за месяц. Сначала студенты присылали в деканат юмористическое послание, наподобие письма запорожских казаков турецкому султану, а деканат писал ответ. Первоапрельскому Конгрессу смеха предшествовала неделя различных мероприятий. Проводился конкурс юмористических газет, где разрешалась любая критика в адрес преподавателей, но, естественно, не допускалось нарушение приличий вроде использования матерных слов. Как только студенты получили такое право, они к этой возможности подходили очень разумно, тактично и никогда не переходили грани дозволенного, не опускались до оскорбления достоинства и личных качеств преподавателей. Устраивалась выставка различных предметов. Допустим, демонстрировался «автоответчик», в который нужно было бросить монетку и справиться, будет ли стипендия. Обычно «умная машина» показывала известную фигуру! В общем, студенты выдумывали все, что хотели. На открытие этой выставки студенты всегда приглашали декана, и с их стороны всегда стоило ожидать какого-то подвоха. До сих пор помню, как однажды приходилось перерезать ленточку, а там проволочку натянули – невозможно было ее ножницами перерезать. Хорошо, что у меня с собой ножик был: с трудом перепилил эту «ленточку».
А дальше, 1 апреля был большой заключительный концерт, который и был своеобразным предтечей КВН. Студенты делали капустник, вытворяли черте что! В заключительном концерте обязательным было участие декана и его заместителя, заведующих кафедрами. Они выходили на сцену с какими-то своими номерами. Это был настоящий праздник единения студентов и преподавателей, своеобразный клапан, который снимал накопившееся напряжение в коллективе, трения, которые могли возникать в отношениях студентов и преподавателей. Поэтому, когда я стал работать в ректорате и получил предложение Эрнста Михайловича взяться за КВН, я с удовольствием занялся и этой работой!
Корр.: Леонид Степанович, как вы проводите свободное время, чем интересуетесь?
Л.С. Турищев: Что я люблю? Люблю по скайпу общаться с внуком и внучкой! Внуку 14 лет, внучке – чуть больше года. Такая интересная девочка растет!
Что я люблю еще? Я люблю летом, даже весной, когда еще только тепло наступает, уехать к себе на дачу – затопить камин, посидеть, просто на огонь посмотреть или почитать что-нибудь для души. С чем я люблю посидеть? Люблю мемуарную литературу. Стихи люблю. Очень увлекался в свое время Цветаевой, Ахматовой, Пастернаком. Поэзию Бунина люблю. У него стихов не так и много, но они очень-очень глубокие!
Корр.: А как Вы относитесь к кино?
Л.С. Турищев: В кино я в последнее время ходил только с внуком, когда он гостил у нас. Были на 3D! Выходил оттуда вот с та-а-акой головой! Но тут никуда не денешься! Раньше внизу у Двины был хороший маленький кинотеатр, где показывали различные элитные фильмы. Мы, например, с женой там все фильмы Кончаловского пересмотрели.
Сейчас я как смотрю кино? Дома на планшете при помощи Youtub'а нахожу любой интересующий меня фильм и готово! Сейчас с удовольствием смотрю фильмы по произведениям Валентина Пикуля.
Корр.: Леонид Степанович, каким Вы видите будущее нашего университета?
Л.С. Турищев: Есть несколько вещей, которые позволяют мне верить в будущее ПГУ. И прежде всего это то, что университет имеет глубокие исторические корни. Их просто так сбросить со счетов невозможно. Если, конечно, мы сами не будем эти корни подрубать. Еще одной мощной картой является материальная база университета. Ее нужно наращивать не только за счет формирования современного внешнего облика, но и укреплять и совершенствовать с точки зрения внутреннего содержания, то есть лабораторий, современных технологий и средств коммуникации. Над этим нужно продолжать работать, невзирая на все объективные материальные сложности! А еще одним важным моментом, наверное, даже первым по значению и важности, является человеческий фактор! Надо, чтобы здесь трудились люди, которые могли и хотели бы работать на благо ПГУ, а такие люди есть. Я верю, что у Полоцкого государственного университета есть будущее!
Корреспондент сайта Владимир Филипенко