М.М. Шлеймович: «Архитектор – это художник, инженер и ученый!»

Эти очень разнородные объекты объединены не только близостью их местоположения, но также Личностью одного из их творцов, Профессионала, талант и трудолюбие, принципиальность и мудрость которого уже без малого полвека делает жизнь новополочан и полочан лучше, а их города – краше. В гостях нашей традиционной рубрики – доцент кафедры архитектуры, лауреат Государственной премии БССР Макс Моисеевич Шлеймович!

М.М. Шлеймович: Мои родители – коренные минчане. Но родился я осенью 1941 года в городе Пензе, куда, спасаясь от бомбежек и наступающих немцев, удалось эвакуироваться маме.

Папа прошел всю войну, а после Победы некоторое время служил в Германии, где мы с мамой уже присоединились к нему. Но это глубокое детство я плохо помню. В 1947 году папу демобилизовали, и родители вернулись в Минск. Я же, получается, попал в нашу столицу впервые.

Город стоял в руинах. Очень остро стояла проблема жилья. Маме чудом удалось получить комнату в квартире на улице Долгобродской возле военного кладбища. Тогда это была окраина Минска. Папа даже упрекал маму, за то, что оказались на краю города. Но теперь этот район находится почти в самом центре столицы.

М.М. Шлеймович: Да, практически сразу пошел в первый класс. Моя средняя школа № 4 имени С.М. Кирова была расположена далеко от дома – на улице Красноармейской. Это напротив исторического факультета БГУ и старого здания Национальной (Ленинской) библиотеки, неподалеку от здания Администрации Президента. Сначала каждое утро приходилось с Долгобродской через полгорода, минуя парк Горького, топать на занятия. Потом, когда пустили трамвай, появилась возможность добираться на уроки на общественном транспорте.

У нас была «мужская» школа: в ней учились только мальчики. Недалеко находилась и «женская» средняя школа № 2. Сегодня раздельное обучение и представить трудно, а тогда это воспринималось совершенно естественно. В школе, как мне кажется, ничто не выдавало во мне будущего архитектора. Маме казалось, что учусь я не очень хорошо, и после восьмого класса отправила меня в Минский строительный техникум. Именно там, наверное, и определилась моя судьба.

Я пошел учиться на строителя и подружился с парнем по фамилии Брегман. Его отец, Авель Пинхусович Брегман, был знаменитым белорусским архитектором. Я часто бывал у них дома. Толик Брегман показывал мне папины инструменты, да и сам он жил делами отца. Так и я попал под влияние этой творческой среды. Мне и самому захотелось стать архитектором!

М.М. Шлеймович: Нет! Я еще успел немного поработать в проектном институте Мингорпроект, а потом на три года ушел в армию. Уже тогда четко представлял, чем хочу заниматься в будущем. Так получилось, что я служил в Москве, и на протяжении последнего года мне разрешили посещать подготовительные курсы при Московском архитектурном институте – начал целенаправленную подготовку к поступлению. Желания у меня было хоть отбавляй, а навыков-то никаких! На архитектурный нужно было сдавать творческие экзамены: рисунок и черчение. Чертить благодаря техникуму я еще кое-как мог, но в рисовании был совсем неподготовленным. Курсы дали очень много: именно там я и научился рисовать.

М.М. Шлеймович: Конечно, я мечтал учиться в Московском архитектурном институте. Но на курсах преподаватели, просматривая наши работы, невысоко оценивали мои умения в рисунке. «Ты, солдат, слабоват!» – заключили они. Это подрывало уверенность в том, что мне удастся выдержать в Москве самый сложный для меня экзамен. Мама приезжала ко мне и тоже отговаривала от этой амбициозной затеи: «Давай, возвращайся в Минск!» Так и поступил.

Демобилизовался в 1964 году. До вступительных экзаменов еще оставалось несколько недель, и я пошел на подготовительные курсы в БПИ. Минские преподаватели смотрели на мои рисунки и говорили: «Солдат! Что ты тут делаешь?» Я произвел на них впечатление! И, действительно, вступительный экзамен по рисунку я сдал на отлично. Пятерка была и по черчению. Так я и поступил на специальность «Архитектура». На последнем курсе ввели специализацию. Из двух возможных вариантов, «Объемное проектирование» и «Градостроительство», я выбрал первое. Но в моем дипломе написано просто: «Архитектор».

М.М. Шлеймович: Я пришел в институт после армии. Мне очень хотелось учиться, и это была осознанная потребность. Шел к своей цели: стать архитектором. Если в техникуме я еще учился так себе, то в институте гораздо лучше. А когда началось изучение предметов, которые закладывали основы профессии, я уже четко понимал, что легкое отношение к знаниям, как это было когда-то в школе, просто неприемлемо. На последних трех курсах получал как тогда называли «повышенную стипендию».

Работали с нами известнейшие белорусские архитекторы! Профессор Наталья Николаевна Маклецова (не помню уже, как назывался предмет) боготворила классику. Это же по ее проекту было возведено здание главного корпуса БПИ! Нашим преподавателем был и Александр Петрович Воинов. Среди его работ – здание ЦК КПБ (сейчас Администрация Президента Республики Беларусь на улице Карла Маркса, 37), гостиница «Свислочь» (нынешний пятизвездочный отель Crowne Plaza Minsk на улице Кирова). Владимир Николаевич Вараксин, наш еще один профессор, является автором проекта здания Белорусского государственного экономического института на улице Свердлова. Это была целая плеяда старых архитекторов, которые оставили свой заметный след в формировании архитектурного облика белорусской столицы.

Когда я сейчас обучаю студентов, то иногда чувствую, что они смотрят на меня так же, как в свое время относился к нашим преподавателям-мэтрам и я сам. Думал: «Ну что они мне объясняют старую теорию?! Нужно делать все по-новому!» Действительно, в эпоху хрущовских домов-коробок трудно было не поддаться соблазну простоты. Но мы искали что-то новое, в том числе и в малодоступных тогда в Советском Союзе архитектурных журналах, которые правдами и неправдами все-таки привозили в страну.

Только с годами я понял, что архитектура – это упорядочение. Мастерство архитектора – то, что закладывали нам наши учителя (пропорции, композиция, золотое сечение и так далее) – находится вне времени. Без этого нельзя было обойтись настоящему профессионалу и несколько столетий назад, будет оно актуально и в будущем. К сожалению, молодое поколение обычно недопонимает такие истины. Каюсь, и сам был грешен...

М.М. Шлеймович: Да! Я видел себя архитектором, который будет проектировать для людей. Меня распределили в Витебскую область, в Полоцк… главным архитектором города. Приехал заранее, пошел в горисполком. А мне говорят: «Эта должность занята! Вы нам не нужны». Я даже обрадовался в какой-то степени: Полоцк не произвел на меня впечатления, как, впрочем, и Витебск. Ветхие дома, деревянная застройка. Вернулся в Госстрой и попросил, чтобы меня перераспределили. Но мне объяснили, что поскольку я приписан к Витебской области, то там и должен оставаться.

Так меня отправили в Витебск, в областной филиал нашего Белгоспроекта. Пришел к директору, а он: «Куда же тебя определить? У меня как раз сидит начальник новополоцкой проектной мастерской. Может, поедешь туда?» «Да, давайте посмотрим», – отвечаю я. И вот мы с Александром Петровичем Шишковым сели на самолет – тогда между Витебском и Полоцком было регулярное авиасообщение – и через двадцать минут были на месте. Что интересно, наш «кукурузник», заканчивая свой маршрут, пролетал над Новополоцком, и Александр Петрович сказал мне: «Смотри, вот наш город!» И это было какое-то чудо! Среди бескрайних лесов я увидел небольшой оазис и в нем – жилые дома. Я как-то сразу проникся духом этого молодого города и без всяких сомнений принял решение остаться в Новополоцке. Вскоре приступил к работе в качестве старшего архитектора архитектурно-конструкторской мастерской Витебского филиала проектного института «Белгоспроект». В этом городе с 1969 года и живу.

М.М. Шлеймович: Встретили меня в Новополоцке хорошо! В декабре 1969 года у меня в Минске родилась дочка. А в марте 1970-го я получил небольшую, но уже свою квартиру, и семья могла воссоединиться.

Вскоре нашу мастерскую передали Минскому филиалу Центрального научно-исследовательского и проектного института по градостроительству – теперь Белорусскому научно-исследовательскому и проектному институту по градостроительству (БелНИИПградостроительства). Это давало нам другой – «столичный» – уровень.

Новополоцк интенсивно развивался. Одной из моих первых работ в городе был проект нового кинотеатра. Главное развлечение для людей в то время – кино. Телевидение тогда лишь начинало развиваться. В городе уже работал кинотеатр «Космос» (его строительство было предусмотрено постановлением ЦК КПБ!), но удовлетворить спрос на зрелища он вскоре был бы уже не в состоянии. Поэтому поступил заказ на главной площади, прямо напротив Дворца культуры нефтяников, запроектировать двухзальный кинотеатр. Но в итоге этот подготовленный совместно с архитектором А.Т. Коротковым проект не был реализован.

М.М. Шлеймович: Да, неожиданно моя судьба круто изменилась. Меня пригласил к себе первый секретарь горкома партии Артур Иосифович Безлюдов. Его кабинет произвел на меня огромное впечатление: на стене – огромная карта будущего города! Часа полтора Артур Иосифович рассказывал о планах развития Новополоцка. С огромным интересом слушал его, поскольку впервые встретил человека, который так любил свой город, настолько полно жил его жизнью. (Кстати, именно Артуру Иосифовичу удалось добиться вывода нашей мастерской из подчинения областному Витебскому филиалу Белгоспроекта и ее передачи столичному БелНИИПградостроительства). В конце концов, он предложил мне стать главным архитектором Новополоцка.

Казалось бы, мне, 30-летнему молодому архитектору, от такого лестного предложения отказаться было невозможно. Но я долго сомневался. Это была незнакомая и очень ответственная сфера деятельности в городе, в котором я до конца-то еще и не освоился. Поначалу согласился работать главным архитектором только на полставки. Интересный вариант, правда? В мастерской продолжал трудиться, как и раньше, а в горисполком ходил по мере надобности. Так я и проработал совместителем почти год. В конце концов, городские власти заставили меня сделать выбор в пользу города.

М.М. Шлеймович: Конечно. Когда я сюда приехал, главный корпус филиала уже был построен. Обсуждались планы развития его материальной базы.

Но тут было немало проблем. Решения относительно вуза на начальном этапе, как я понимаю, принимались скоропалительно. Сначала думали, что здесь откроют учебное заведение, вроде тех, которые в то время создавались при заводах (завод-втуз); предполагалось, что работники нефтехимического предприятия будут по вечерам там учиться. Но поскольку производство планировалось автоматизированным и наукоемким, в конце концов, было решено, что для обслуживания промышленных гигантов необходим вуз с полноценными образовательными возможностями.

Вот и с точки зрения архитектуры принимать решения приходилось в срочном порядке. Первый корпус будущего филиала «посадили» в жилой микрорайон, выделив четверть его территории. Для развития вуза уже в тот момент практически не оставалось пространства. Но коль уж корпус появился, приходилось от него в дальнейшем и плясать. Я в книгах своих подробно описал все перипетии формирования университета.

Позже, как известно, появилась задумка убрать институт из жилого района, перенести его на новое место. БелНИИП градостроительства, например, предлагал разместить объекты института на восточной окраине города. И площадка для них была подобрана. Для такого вуза требовалось порядка 40 га. Это позволило бы удовлетворить его нужды в комплексе и создать институтский городок с учебным корпусом, спортивными объектами, общежитием. Минчане полагали, что Новополоцк потянет такое дорогостоящее строительство. Но реальные условия показали, что финансовых возможностей у города для реализации этих планов не было.

Тем временем продолжалось возведение строительного корпуса и корпуса-вставки. Куда было идти с уже обустроенного места? Только на противоположную сторону улицы Блохина. Эти планы обрели конкретные очертания уже в 1975-1976 годах. Их поддержали и в Витебске. Руководство вуза тоже было настроено оставаться в районе уже существовавших корпусов.

М.М. Шлеймович: Этот проект также делали минчане. Предполагалось возведение главного корпуса с актовым залом и трех корпусов-высоток для факультетов по направлению к улице Калинина, а также общежития. Но в связи с тем, что эта территория входила в состав санитарно-защитной зоны от нефтехимических предприятий, санитарные службы не дали добро на реализацию этого замысла. Второй важной причиной отказа от проекта дальнейшего сооружения объектов университета стали ограниченные финансовые возможности. Промышленные предприятия и так внесли огромный вклад в строительство города и развитие самого института. Удалось возвести только один новый корпус с актовым залом, а затем пристроить к нему библиотеку.

М.М. Шлеймович: В 1981 году мне предложили возглавить проектную мастерскую БелНИИПградостроительства. Правда, не освободили от  исполнения обязанностей главного архитектора города. Было подписано специальное соглашение между дирекцией БелНИИПградостроительства и горисполкомом относительно моего статуса.

Директор института, а ранее заместитель председателя Госстроя БССР, Юрий Васильевич Шпит, который пригласил меня на должность руководителя проектной мастерской, масштабностью личности был похож на А.И. Безлюдова. При каждом его приезде в Новополоцк, мы встречались, и ему импонировал мой подход. Однажды во время одного из посещений нашего города он сделал мне весомый комплимент: «Макс, ты знаешь, я нигде не встречал насколько подкованных в вопросах архитектуры руководителей как в Новополоцке! Спасибо!» Я действительно много общался с секретарями горкома и председателями горисполкома и как мог посвящал их в архитектурные и градостроительные идеи, которые нарабатывал проектный институт в Минске и Новополоцке.

М.М. Шлеймович: Прежде всего, мы решали крупные градостроительные и архитектурные задачи по жилищному и гражданскому строительству в Новополоцке и Полоцке. Занимались проектированием застройки новых микрорайонов и общественных зданий. В 1984 году за планировку и застройку города Новополоцка коллективу проектировщиков и строителей, и мне в том числе, была присуждена Государственная премия БССР в области архитектуры.

В проектных организациях на каждый проект назначается руководитель – главный архитектор проекта. В таком качестве, то есть во главе группы архитекторов, мне удалось принять участие в проектировании градостроительных разработок 8-ого (1984-1987) и 9-ого (1989-1990) микрорайонов Новополоцка. Это те, что находятся к востоку от улицы Василевцы. В Полоцке мы сделали сначала южную часть микрорайона № 1 жилого района «Аэропорт» (1988-1989). А чтобы было понятнее, что я имею в виду в первом случае, назову его главную высотную доминанту. Когда Вы сейчас въезжаете в город по новому мосту, то справа по улице Богдановича находится многоэтажный жилой дом. Это важная вертикаль, которая и сегодня, после появления микрорайонов жилого района «Аэропорт», «держит» окружающее пространство. Я горжусь тем, что смог эту идею воплотить в жизнь!

Позже был запроектирован микрорайон № 2 этого же жилого района «Аэропорт» (1998). Одной из последних из моих работ в Полоцке – это проект общеобразовательной школы, получившей № 18.

А отдельных проектов жилых и общественных зданий было у меня множество. В основном строили жилье! В советское время жилищное строительство шло быстрыми темпами. Другое дело, что задачу перед нами ставили простую: строить дешево и быстро, а значит, дать волю фантазии особой возможности не было.

Руководил архитектурной мастерской № 3 БелННИПградостроительства до 1988 года. В это время в градостроительном проектном институте приняли решение отказаться от работ объемного проектирования, и передать нашу мастерскую проектному институту «Витебскгражданпроект». В 1987-1988 гг. на базе нашей архитектурной мастерской и подразделения «Витебскгражданпроект» в Полоцке был создан Новополоцкий филиал. Я был назначен главным архитектором филиала. Там я и проработал до 2003 года.

М.М. Шлеймович: Да, я участвовал в проектировании пристройки к новому корпусу, в студенческом обиходе именуемой «Шайбой». В то время напротив хлебозавода строилось университетское общежитие № 4. Руководство ПГУ пришло к выводу, что столовая, которая должна была там появиться, гораздо нужнее возле учебных корпусов. Освободившиеся средства должны были пойти на возведение «Шайбы».

Ректор Эрнст Михайлович Бабенко как заказчик проекта вместе со столовой поставил  задачу запроектировать «запоминающийся» вход в новый корпус университета и конференц-зал на 100 мест. Последний был запроектирован на третьем этаже и напоминал устроенную в виде амфитеатра большую аудиторию вроде нашей «сотки». По чертежам в коридоре перед входом располагался «фонарь» – проем в потолочном перекрытии со стеклянным куполом. Актовый зал университета мы связали единым фойе с круглым залом для дискотек.

Кстати, вестибюль нового корпуса по замыслу минских архитекторов был спланирован так, чтобы от гардероба по двум лестницам можно было подняться в холл на втором этаже, а уже оттуда пройти в уже существовавший актовый зал. Конечно, архитекторы немного перемудрили с этими двумя узкими извилистыми лестницами. Практика показала, что они, наверное, ошиблись: этот вход практически никогда не используется. Большая парадная лестница в актовый зал выглядела бы куда более логично. Сейчас же все мы, в том числе и уважаемые гости нашего университета, и номинанты премии «Крыніца ведаў», попадают в актовый зал через пожарный вход!

Но когда общежитие № 4 было сдано в строй, то и его финансирование, естественно, прекратилось, а значит, ни «Шайбы», ни столовой в нем за счет тех средств построить было уже нельзя. От планов остался только глубокий котлован!

М.М. Шлеймович: Да, такой визит было грех не использовать для того, чтобы что-то попросить для университета. Мы как раз по этому недостроенному зданию «Шайбы» подготовили для Президента иллюстрационный материал, планы и фасады пристройки со столовой. В результате, Глава государства в числе решений по прочим вопросам поручил руководителям ряда предприятий помочь университету, профинансировать объект, достроить здание и оборудовать его всем необходимым.

Одновременно, и также с согласия Президента, было принято решение о размещении в «Шайбе» Интернет-центра. В связи с этим первым проректором университета Леонидом Степановичем Турищевым было сформулировано задание: разбить запланированный конференц-зал на несколько помещений, в одном из которых и должен был появиться Интернет-центр. Как мы, проектировщики, ни сопротивлялись, третий этаж пришлось основательно перепланировать. Сегодня на этом месте – разделенные широким коридором зал № 1 Интернет-центра и две небольшие поточные аудитории.

М.М. Шлеймович: Я часто бывал на стройке столовой, вел авторский надзор. Случалось, строители при реализации проекта отклонялись от проекта, и нужно было что-то исправлять. Тогда заходил к Эрнсту Михайловичу, просил содействия. Я не мог влиять на управляющего трестом, а ректор возможность прямого общения с ним имел.

В 2003 году мне уже было 62 года – пенсия! В Витебскгражданпроекте шло сокращение штатов, и я его тоже не избежал. Конечно, прежде всего, хотелось остаться на проектной работе. Заходил в университет и просился в Проектный институт реконструкции и строительства, ПИРС. Но, в конце концов, у меня состоялась встреча с Дмитрием Николаевичем Лазовским, новым руководителем университета. Уже точно и не помню всех обстоятельств, но я, в конце концов, оказался на кафедре архитектуры. Официально первым днем работы для меня стало 9 февраля 2004 года. Получается, прошло уже 14 лет!

М.М. Шлеймович: Поначалу я был огорчен тем, что не смог продолжить проектную работу. Все-таки более тридцати лет в любимой профессии и достаточно успешная деятельность на этом поприще не позволяли так уж легко переключиться на новое занятие.

Преподавание было для меня на самом деле совершенно новым опытом. Но мало-помалу я вошел в этот процесс, почувствовал к преподавательской работе вкус. Немного облегчало мою задачу то, что хотя архитекторы в вузе появились давно, еще в пору НПИ, специализированная кафедра была образована только в марте 2003 года, то есть незадолго до моего появления в университете. До этого архитектурное направление было сосредоточено на кафедре архитектуры и графики. К жизни новое подразделение было вызвано открытием в том же году специальности «Архитектура». Собственно, и мое появление на кафедре во многом было обусловлено тем, что для обучения студентов требовались опытные специалисты.

Поначалу и студентов было совсем немного, и обучали мы их только первые два года, а потом на старших курсах они отправлялись доучиваться в БНТУ. Этот переходный период в процессе становления специальности немного смягчил естественный шок, который переживал на новом месте работы я, да и с которым наверняка столкнулись и уже бывалые коллеги по кафедре. Разработка учебных программ и лекционных курсов, курсовое проектирование для будущих архитекторов было в новинку не только мне.

М.М. Шлеймович: Самые разные дисциплины. Даже вел в группах подготовки инженеров-строителей «Технический рисунок». Спустя некоторое время кафедра перешла на полный цикл обучения будущих архитекторов. Можно было уже спокойно проанализировать всю систему подготовки специалистов, и я понял, что в ней есть одно слабое место – градостроительство. Учитывая то, что я в БелНИИП градостроительства каким-то образом к нему отношение имел, обратился с просьбой поручить это направление мне. И тогда считал, и сейчас остаюсь на той же позиции, что на кафедре должна быть специализация преподавательского состава. Это позволило бы преподавателям сконцентрироваться на определенных отраслях архитектуры и тем самым обеспечить более высокий уровень обучения. Вот я в последние годы, например, и сосредоточился на преподавании более близких мне курсов («Градостроительство и территориальная планировка», «Социальные основы архитектурного проектирования», «Ландшафтная архитектура), и, конечно, курсовом проектировании.

М.М. Шлеймович: Когда мы еще только начинали развивать в ПГУ эту специальность, к нам приходили более мотивированные ребята. Среди них было много минчан. Не могли пробиться в БНТУ – стремились попасть к нам. Да и местные абитуриенты были посильнее. В результате на специальности учились достаточно зрелые ребята. Сейчас такой осмысленности в овладении профессией архитектора я замечаю меньше. Да и проходной балл в последние годы стал относительно невысок.

Поступают к нам в основном девочки. Когда прихожу в первый раз к ним в аудиторию, поражаю их тем фактом, что когда я учился, со мной учились почти одни парни. Это, смеюсь, мужская специальность. И потом действительно, девчонки на пятом курсе иногда начинают задавать себе вопрос: «Зачем я сюда пришла?!»

М.М. Шлеймович: Архитектура – это, прежде всего, строительство! Она связана не только с красотой. «Показание» к поступлению на нашу специальность не сводится к умению рисовать. Хотя и оно имеет большое значение. Помимо эстетической составляющей есть в архитектуре и важнейшая утилитарная составляющая: дом ведь нужно еще и построить! Это не только кабинетная работа, размышление, но и инженерная хватка, да и социальная составляющая: забота о пользователях будущего объекта или, например, упоминавшийся мной архитектурный надзор, когда нужно договариваться со строителями, заказчиками.

Повторю, архитектура – не только искусство, но и наука строить и проектировать здания и сооружения! Это все-таки практическая деятельность (вот сравните ее с изобразительным искусством!) и является реальным сектором экономики. Архитектура неразрывно связана с обществом и всевозможными процессами, протекающими в нем. Архитектор – это художник, инженер и ученый! Вот, что нужно понимать и абитуриентам, размышляющим о выборе профессии, и студентам, которые уже начали обучение на специальности «Архитектура».

М.М. Шлеймович: Если говорить об архитектуре как искусстве, то наша беда, по-моему, заключается в том, что ребята, которые приходят к нам учиться, мало знают и мало видят. Школьный курс не достаточен в познании архитектуры и не дает нужной эрудиции.

Не все имеют возможность путешествовать даже в пределах Беларуси, уже не говоря о посещении других стран. Студенты, как правило, еще не совсем готовы к архитектурному творчеству. При всех возможностях всезнающего и всевидящего Интернета, я считаю, настоящему архитектору трудно расти, не видя в натуре (а не в мобильном телефоне!), как отдельных памятников архитектуры, так и целых архитектурных ансамблей. Важно не просто посмотреть что-то, но и сформировать свой взгляд, собственное отношение к увиденному. А ощутить необходимые эмоции без прямого визуального контакта, наверное, невозможно.

В мои студенческие годы посещение крупных городов с богатым архитектурным наследием было органичной частью учебного процесса. Мы бывали в Москве, Киеве, Ленинграде (Санкт-Петербурге). Сегодня усложнена такая практика даже в белорусской столице. Все-таки чем больше город, тем больше в нем всяких интересных вещей. А в Минске будущему архитектору есть на что посмотреть! Это касается не только зданий ХХ века, но и совсем недавних построек.

Зодчему нужна эрудиция! Я часто студентам цитирую Ле Корбюзье, который говорил: «Архитектура – это склад ума, а не ремесло». Для формирования «архитектурного склада ума» нужна соответствующая среда. Знания преходящи: сегодня одни нормативы, а завтра уже другие. Необходимо формировать мышление архитектора. Поэтому студентов нужно не заставлять что-то заучивать, а учить понимать фундаментальные процессы.

Три четверти занятий связаны с проектированием. Каждые два месяца наши студенты делают новые курсовые проекты. За учебный год, таким образом, набегает четыре разные темы разработок! Так и учатся со второго по шестой курс. Здесь что-то недодумано, особенно на старших курсах. Скоропалительные решения из-за недостатка времени не приносят должного результата: студенты не успевают изучить и понять принципы и подходы к решению поставленной задачи. На мой взгляд, следовало бы опробовать вариант более глубокой проработки некоторых наиболее часто применяемых в практике объектов (скажем, жилых зданий) в течение семестра. Тогда студенты могли бы глубже, более подробно и профессионально вникнуть в суть, получить и закрепить нужные знания и компетенции.

Кроме того, также нуждается в совершенствовании дипломное проектирование. Важно, чтобы темы дипломных проектов были приближены к практике. Это должны быть объекты, потребность в которых испытывают близлежащие поселения, к примеру, Витебской и Могилевской областей. Тогда на студенческой скамье, будет вырабатываться забота о конкретных нуждах и обеспечиваться пресловутая «связь с практикой».

Есть определенные проблемы с трудоустройством наших выпускников. Мало кто из молодых  специалистов попадает в проектные организации: там практически нет работы. Когда я оканчивал институт, у меня ни малейшего сомнения не было, что я буду проектировщиком. А сегодня ребята находятся в неопределенности: какую они найдут работу, где они устроятся…

М.М. Шлеймович: Конечно, по советской системе выпускники распределялись на предприятия. Предприятие обеспечивало работу и быт, выделяло им квартиры. Централизованная система давала архитекторам свои возможности.

Сегодня мы имеем иные условия. Появилась частная недвижимость. Я с этим уже успел столкнуться в последние годы работы в Витебскгражданпроекте. Строится жилой дом, создается кооператив, люди платят за свою будущую квартиру большие деньги. И начинается: «Очень дорого! Давайте удешевим: уберем, что-нибудь!» И что же можно убрать из нашей квартиры? Утепление? «Ой, нет, будет холодно, – говорят, – это оставим!». Увидели чертежи благоустройства: «Зачем столько дорожек? Да зачем мне эти дорожки! И деревья не нужны, сами потом посадим!»

А есть еще и проблема расслоения. Этот человек богат и хочет особняк, а этот – беден и требует социальное жилье. Поэтому проектировщику нужно в городе размещать разные виды строительства, в которых одна часть граждан могла бы реализовать свою «американскую мечту», а другая – воплотить скромные «белорусские чаяния».

Все это требует совершенно новых подходов в архитектуре и градостроительстве. На Западе в ходе долгого эволюционного развития нашли свой путь. Хотя и у них есть свои проблемы. У меня есть родственник в Германии. Он когда-то продал автомобиль и с тех пор так и не завел новый. Спрашиваю его: «Почему ты не купишь машину?» А он отвечает: «Я потерял место, где я хранил машину. Теперь не могу купить новую, потому что мне негде ее близко от дома поставить». Представляете, что будет, если поставить нашего человека в такие жесткие рамки? А проблема стоянок и гаражей стоит у нас, как известно, остро. И это тоже должно быть головной болью архитектора!

Так что, нужно что-то делать, создавать современную теорию архитектуры: или копировать западный опыт, или искать свои решения, или выбрать какой-то средний путь.

М.М. Шлеймович: Профессия с одной стороны все больше усложняется, с другой,  что-то у нее отбирается: ведь раньше архитекторы занимались и кораблями, и боевыми машинами (катапультами). В современной архитектуре в тренде узкая специализация, раздробление специальности: появляются урбанисты, кто-то занимается ландшафтным планированием и так далее. Наверное, за этим будущее. Тем более, сегодня проектирование все больше и больше связано с современными информационными технологиями. А «цифра», как сейчас говорят, требует совершенно иных подходов. Вот, например, мы разрабатываем проекции: планы, фасады зданий. А новые технологии дают возможность от них отказаться. Я уже видел трехмерные проекты, которыми пользуются в своей работе строители. А потом ведь появляются уже «умные дома» и целые «умные города»!

Технологии стремительно меняются. Кое-где уже начали печатать жилые дома на 3D-принтерах! То есть, строительным материалом становится не кирпич, а какая-то пластическая масса. Архитектору нужно быть в курсе всех последних веяний. И нам, преподавателям, нужно идти в ногу со временем, чтобы выходящие из стен нашего университета специалисты были готовы к архитектуре XXI века.

М.М. Шлеймович: Да, каникулы начинаются. Вот и взялся за лекции, которые и без того регулярно пересматриваю. Все ведь постоянно устаревает: мир вокруг меняется, я сам открываю для себя что-то новое.

Каждый год хочется все улучшить, привести в соответствие с сегодняшним видением проблемы, учесть прошлый опыт преподавания всей дисциплины или какой-то отдельной ее темы. Задача – донести материал до студентов, чтобы у них появилось профессиональное мышление, чтобы они понимали, «что такое хорошо и что такое плохо» в архитектуре.

По всем своим архитектурным предметам разработал методические указания. В позапрошлом году мое учебное пособие «Планировка и застройка городского парка» получило гриф Министерства образования Республики Беларусь. На кафедре такого еще не было. Решил попробовать и получилось!

М.М. Шлеймович: К сожалению, довести студента до какого-то серьезного уровня не удается. Как правило, ребята по-настоящему включаются в научную работу уже на старших курсах, а тут уже и выпуск. Тем не менее, на нашей специальности хватает хороших студентов, которые участвуют в конкурсах, добиваются успеха.

Несмотря на определенные плюсы, как мы уже говорили, методики подготовки архитекторов нужно изменять. Наверное, стоит уйти от такого большого количества курсовых проектов. Как уже отмечал, мы сейчас заставляем студента сделать за два месяца проект любой сложности от начала до конца. При этом он зачастую не понимает, что в его доме есть электрика, есть водопровод, есть теплоснабжение. В проекте участвуют технологи, инженеры разных специальностей. Я глубоко убежден, что архитектор должен учиться работать со «смежниками». Он один из участников процесса строительства. Но главный! «Архитектор» – это же на древнегреческом и есть «главный строитель»!

Но «главным» он будет только в том случае, если хорошо знает предмет проектирования. Архитектор – это универсал, который должен знать все смежные специальности: и технологию, и конструкцию, и водоснабжение, и водоотведение. А у нас же сейчас мало лекций по инженерным специальностям. Совсем не знакомятся с вертикальной планировкой, сантехническими курсами. Так студенты и не будут иметь четкого представления о том, что нужно, а главное – как нужно, при проектировании учитывать необходимость, скажем, очистных сооружений.

М.М. Шлеймович: Да, это точно! Архитектура – это же «склад ума»! В современных тенденциях уже нельзя рассматривать здания, как законченные сооружения, они становятся более универсальными, часто приспосабливаемыми для разнообразных функций и условий.

Когда, например, мы проектировали столовую в «Шайбе», тендер на установку кухонного оборудования выиграла шведская компания «Электролюкс». Представители этой фирмы пришли ко мне как главному архитектору и говорят: «Макс Моисеевич, дайте нам вот этот кусочек плана, и мы под себя эту кухню сделаем». Были уже и перегородки выложены, а они взяли их и разломали и сделали по-своему. Бывают и другие ситуации. Ты, например, спроектировал замечательную школу, в которой сегодня есть компьютерный класс. А завтра компьютер можно будет поставить в любом месте! И никому эти компьютерные классы, как уже почти случилось у нас в университете, будут уже не нужны. Посмотрите, что происходит сейчас с тем залом № 1 Интернет-центра в «Шайбе». Скоро необходимость в нем окончательно отомрет.

Все это подтверждает мысль о том, что ускоренно меняющийся мир требует универсальности в принимаемых архитекторами решениях.

М.М. Шлеймович: Развития! Без знаний люди не могут жить. Если когда-то обязательным было среднее образование, то сегодня уже такой статус по факту обретает высшее образование. В Японии около половины населения имеет университетский диплом. Без высшего образования не обойтись! Но чтобы оно, действительно, служило людям и приносило пользу обществу, необходимо приблизить его к практике, к жизни. Всем нам, сегодняшним и будущим преподавателя ПГУ, хочу пожелать неустанно совершенствоваться, чтобы способствовать подготовке компетентных, знающих специалистов, способных включиться в плодотворную профессиональную жизнь.