50-летний юбилей новейшей истории Полоцкого государственного университета, который мы отмечаем в текущем году, это не только праздник нынешних студентов, преподавателей и сотрудников. В не меньшей, а, возможно, даже и в большей степени значимость этой солидной даты, и радость достижения такого исторического рубежа могут почувствовать наши ветераны – люди, чьи разносторонние таланты, творческая энергия, кропотливый труд позволили университету превратиться в мощный научно-образовательный центр.
Сегодня в гостях нашей традиционной рубрики не просто человек, на глазах которого небольшой провинциальный филиал столичного вуза вырос в классический университет европейского типа, а профессионал, чьи открытость всему новому, щедрость души и золотые руки принесли ему заслуженные уважение и авторитет в нашей большой университетской семье и позволили оставить заметный след в истории ПГУ. Встречайте, лауреат премии «Крыніца ведаў – 2012» в номинации «Специалист года», бывший заведующий лабораториями кафедры строительного производства Лев Александрович Поляков.
Корр.: Лев Александрович, расскажите о Вашем детстве, родителях.
Л.А. Поляков: Родился я 26 июня 1949 года. Родители мои жили в селе Луначарское Верхнедвинского района. Рядом, буквально через Западную Двину, находится Дисна, самый маленький белорусский город. В дисненском роддоме я и появился на свет. О выборе моего имени рассказывали такую историю. Чтобы вернуться из Дисны домой, нам с мамой нужно было переправиться через реку на пароме. Родился я кругленьким мальчиком (не то, что сейчас!), и паромщик, глядя на меня, почему-то сказал: «О, это будет Лев Толстой!» Меня так и решили назвать.
Жили мы – мои родители, сестра Фаина, бабушка и я – в частном доме. Папа, Александр Евсеевич, работал учителем немецкого языка, а мама, Екатерина Власовна, – медработником в Дисне.
Отец был способным к учебе и очень переживал, что война помешала ему получить высшее образование. Успел только окончить Полоцкий педагогический техникум. Когда он работал на Россонщине, то пересекался с Петром Мироновичем Машеровым и хорошо знал его по каким-то педагогическим делам. Это было не удивительно, поскольку учителей в то время было сосем мало. Но каким же уважением они пользовались! Во время Великой Отечественной партизанил. А когда в Беларусь вернулись регулярные части Красной Армии, отец присоединился к ним и пошел дальше на запад. Его тяжело ранили, эвакуировали на лечение в Среднюю Азию. Но простреленную насквозь правую руку полностью восстановить так и не удалось: она уже нормально не сгибалась. Полученная на фронте контузия также давала знать о себе всю оставшуюся жизнь.
До сих пор помню начало марта 1953 года. Умер Сталин. Бабушка Лиза срезала цветочек, который рос в доме, и мы пошли с ней по льду через Двину в Дисну. Цветок мы положили к памятнику Сталину. После этого я заболел. Это одно из самых ранних моих воспоминаний.
А через год мы переехали в Полоцк. Мать устроилась детский сад № 1, который тогда находился возле железнодорожного вокзала и колхозного рынка. Отец не сразу нашел работу в городе и сначала учительствовал в Горянах, куда ежедневно ездил на велосипеде. Со временем он начал преподавать в полоцкой средней школе № 5.
Корр.: А в какую школу пошли Вы?
Л.А. Поляков: Начинал я учебу в школе № 3 города Полоцка. Это, кажется, была начальная школа. Потом мама перешла работать медсестрой в школу-интернат, которая находилась в зданиях, где до этого размещался Полоцкий педагогический институт, а сегодня – гимназия № 2. Школа-интернат имела хорошую репутацию, и мама сумела устроить туда и меня. Конечно, в интернате не жил, а только приходил на занятия. В этой не очень обычной школе я окончил восемь классов.
Встал выбор, куда пойти учиться дальше. Родители хотели, чтобы я получил хорошую профессию. А тем временем, шел 1964 год, в Новополоцке уже открылся нефтяной техникум. Туда и решил поступать. Был высокий конкурс – около восьми человек на место, но я сумел пройти на интересную и перспективную специальность «Контрольно-измерительные приборы».
Корр.: Не пожалели, что пошли этой дорогой?
Л.А. Поляков: Наоборот, было очень интересно! Там встретился с преподавателем Альбертом Иосифовичем Соколовским. Он преподавал нам электронику. С другом, Виктором Пузиковым, записались к нему на кружок. Узнали о радиоспорте, о том, что в городе есть радиолюбители. Так мы познакомились и с отцом нашего Александра Петровича Голубева. Были у него дома, где посмотрели, как работает радиостанция. Нас просто захватило это дело! Сначала получили позывные как радиолюбители-наблюдатели. Мы не имели передатчика, но был приемник, при помощи которого слушали радиосигналы.
В качестве дипломного проекта мы с Виктором изготовили оригинальную вещь: в одном кожухе находились генератор, ламповый вольтметр и осциллограф. Хорошо помню, как вышел отвечать на защите: достал платочек и сначала старательно протер ею наш прибор. Государственная комиссия была этим очень довольна. Получили отличные оценки, а наша работа потом экспонировалась на какой-то выставке в Минске и заслужила диплом І степени.
Корр.: Что Вы планировали делать после окончания техникума?
Л.А. Поляков: Было не до планов. Нас направили на работу на недавно основанный Гомельский химический завод. На предприятии было много контрольно-измерительной аппаратуры, и мы, человек десять из Новополоцка, оказались там очень востребованными.
1 августа 1968-го приступил к работе на заводе как электрослесарь 5 разряда Центральной лаборатории автоматики. Уже осенью мы должны были пойти в армию, но нас не отпустили потому, что как раз вводился в строй завод. Как мы радовались, когда получили первый белорусский суперфосфат! Я даже насыпал немного гранул в конвертик и послал маме в Полоцк! Зимой 1968/69 годов стаяли сильные морозы, а нам приходилось на открытом воздухе вести наладку всей автоматики. Было сложно, но очень интересно!
В Гомеле мы не только работали. Можно было и хорошо отдохнуть. Там впервые сходили на балет. Посчастливилось: давали «Лебединое озеро» Чайковского. А главное – мы с ребятами попали в областной радиоклуб. Когда я проводил первую радиосвязь, был так взволнован, что эти минуты пролетели будто сон! В Гомеле начал участвовать в соревнованиях по радиоспорту.
Корр.: Потом была служба в Советской Армии?
Л.А. Поляков: Да, в апреле 1969 года отсрочка закончилась, и нас призвали в армию. Служил в Прибалтике, в небольшом городке Приекуле, что на юго-западе Латвии. Сразу попал в роту связи школы сержантов. Государству грех было не использовать мое образование! Но о радиолюбительском опыте никто не знал. Выяснилось это в ходе отбора во взвод, где готовили телеграфистов. По одному заходили в учительскую, нам стучали, а мы должны были запомнить и повторить. Я легко справился с первым заданием, потом со вторым, более сложным. Офицер спрашивает меня: «Ты что телеграфную азбуку знаешь?!» Отвечаю: «Знаю!» А мне: «Так что же ты молчишь! 33-ий взвод!»
Так я начал учиться на телерадиографиста. Сначала сложно было! Когда мы уже хорошо освоили телеграфную азбуку, занимались следующим образом: одна половина передатчиков размещалась в военной части, а вторая – на расстоянии пяти километров в лесу. Стояла задача: за отведенное время обменяться определенным количеством радиограмм. Если у какой-то группы не получалось наладить связь, нужно было доставить послание своим ходом – бегом! У каждого из нас был прекрасный стимул!
Через полгода я получил звание сержанта, и меня, подготовленного телерадиографиста, должны были забрать в какую-то другую часть. Так случилось, что за мной почему-то никто не приехал. Я остался в нашей роте на должности заведующего спецклассами. Отвечал за их подготовку к занятиям. По существу, именно там, в армии, началась моя карьера лаборанта и заведующего лабораториями, которую я продолжил сначала в Новополоцком филиале Белорусского технологического института (НФБТИ), а потом в НПИ-ПГУ.
Два года службы в армии пролетели очень быстро. В июне 1971-го демобилизовался старшиной запаса. В Гомеле не остался. Хватило короткого, но близкого знакомства с «большой химией». Кроме того, перед демобилизацией я оказался в госпитале. Пришлось даже перенести операцию. За мной еще нужно было немного присматривать, а потому вернулся домой.
Корр.: Так в Вашей жизни и появился наш вуз?
Л.А. Поляков: Да! Мать как-то сказала: «Здесь в Новополоцке есть институт. Давай, поступай!» Подал документы в НФБТИ. Но первый экзамен, математику, завалил! И не удивительно – после двухлетнего перерыва в учебе.
Мамин знакомый – Иосиф Иосифович Залынский – работал в филиале завхозом. От него мы узнали, что в филиале есть вакансия, на которую я могу претендовать. Привели меня к Эрнсту Михайловичу Бабенко. Директор посмотрел, что парень после армии, с техническим образованием, поговорил со мной немного и говорит: «С 1 сентября открывается новая кафедра – кафедра строительного производства. Лаборантом пойдешь?» Не сомневаясь, согласился! Так в 1971 году я попал на знаменитую кафедру. Нашим первым заведующим был Борис Петрович Сахаров.
Корр.: Что входило в круг Ваших обязанностей?
Л.А. Поляков: Меня направили в лабораторию строительных материалов к Валентине Ивановне Гусевой. Она перешла в филиал из треста № 16. Строительного корпуса тогда еще не было, и наши лаборатории размещались в химическом корпусе: по одной на первом и втором этажах.
В сущности, лаборатории еще только создавались. Министерство образования рассылало бумаги с перечнем того, что можно было закупить. В конце календарного года мы делали заявку, обосновывая необходимость того или иного оборудования. В Минске принималось решение, а в следующем году что-то попадало к нам. У филиала уже появилась автомашина, и мы сами ездили забирать оборудование. Вскоре лаборатории кафедры были признаны лучшими в институте.
Большая работа велась и в плане подготовки лабораторных работ. Валентина Ивановна на основе ГОСТа разработала методичку для студентов. Помню, появился у нас гидравлический пресс П–125. С его помощью можно было испытывать на прочность бетон, кирпич. Он был чрезвычайно массивным, и пришлось приложить немало усилий, чтобы установить его. Естественно, нам помогали преподаватели. Студенты-вечерники тоже не оставались в стороне от наших дел: приносили и привозили расходные материалы. Кирпича или цемента, как сегодня, было же не купить. Также обращались за помощью на завод железобетонных изделий, в трест № 16.
С появлением строительного корпуса – правой части сегодняшнего главного корпуса, помещения для лаборатории кафедры нам отвели в нем. Вот там мы зажили! Было намного больше места, могли чувствовать себя настоящими хозяевами! Появилась отдельная лаборатория для бетонных работ, приобрели новые прессы.
Корр.: Вам, наверное, приходилось овладевать новой профессией?
Л.А. Поляков: А как же! Сначала я в строительстве ничего не понимал. Слушал, что говорила Валентина Ивановна. Помню смешной эпизод с участием Б.П. Сахарова. Я привык к труду да еще получил армейскую закалку. А тут заходит в лабораторию заведующий кафедрой и спрашивает у меня: «Ну, что ты сегодня сделал?» Я дал ему подробный отчет. Борис Петрович выслушал меня и говорит: «Так, хватит на сегодня работать, а то завтра будет нечего делать. Иди домой!»
Изготовил стенды. Из фанеры вырезал различное оборудование, наклеивал на планшеты. Загорались лампочки, делавшие визуально понятным порядок процессов. Это было близко моей первой специальности. Я же – радиотехник. Один стенд был посвящен производству кирпича, а второй – цемента. Уверен, наш ректор, Дмитрий Николаевич Лазовский, еще помнит их!
Корр.: В конце концов, Вы стали получать свою вторую специальность в нашем вузе?
Л.А. Поляков: Да. Я сам заинтересовался строительством. Очень нравилось изучать ГОСТы. Внимательно слушал Валентину Ивановну, отличного специалиста с большим опытом работы на производстве, помогал ей проводить лабораторные работы, наблюдал за тем, что делают студенты. Так и получилось, что на следующий год после прихода в филиал поступил на вечернее отделение НФБТИ.
Корр.: Как учились студенты-вечерники?
Л.А. Поляков: Занимались мы четыре дня в неделю: в понедельник, вторник, четверг и пятницу. В среду могли проводиться только какие-то дополнительные занятия. Начинали учиться в семь вечера. Помню, что наш декан, Николай Николаевич Литвинов, всегда встречал нас на ступеньках у входа. Стоял, подпирая бока руками, и следил, чтобы никто не опаздывал.
Николай Николаевич преподавал нам математику. В то время уже работала сегодняшняя 100-я аудитория, и туда на лекции к нему собирались студенты пяти групп, в том числе двух наших – строительных. Н.Н. Литвинов настолько свободно владел материалом, что никогда не пользовался конспектом. Время от времени он делал небольшие паузы, понимая, что для студентов, уже где-то отработавших восемь часов, занятие высшей математикой – дело, на самом деле, очень непростое, и что-то интересное рассказывал. Вспоминал и то, как познакомился с женой Ниной Николаевной, которая также работала в институте. Мог рассказывать какие-то военные истории. В годы Великой Отечественной он был танкистом, принимал участие в боях под Ленинградом.
Эти короткие паузы были нужны Николаю Николаевичу только для разрядки аудитории. Он никогда не терял контроль над учебным процессом. Н.Н. Литвинов не проводил перекличку в начале занятия. Уже на перерыве он подзывал к себе старост и называл количество отсутствующих в каждой группе, тем самым показывая бессмысленность любых запрещенных манипуляций с фиксацией посещения!
Корр.: Выходит, он знал в лицо студентов-вечерников всех пяти групп?
Л.А. Поляков: Да! Очень интересно Николай Николаевич принимал экзамен. В аудиторию запускалась и садилась вся группа. Стол его стоял сзади. Доска делилась на три части. Он подходил к каждому и давал задачку. Когда ты был готов, нужно было поднять руку и с разрешения идти к доске отвечать. Остальные студенты могли послушать, как решаются задачи и получить какие-то дополнительные знания.
Математику нам преподавал и Федор Филиппович Яско. Помню, сдавал ему экзамен. Преподаватель уже в аудитории, но студентов кроме меня нет. Федор Филиппович выходит и говорит: «Заходи!» Никогда в числе первых не сдавал, а тут нет выхода – пришлось! Вытянул неудачный билет… Преподаватель послушал немного, улыбнулся и говорит: «Ну что, двояк тебе! Будешь знать, когда заходить на экзамен». В следующий раз подготовился и сдал предмет. Федор Филиппович, конечно же, знал, что я работаю в институте (таких в нашей группе было еще двое), но никаких поблажек нам преподаватели никогда не делали. Возможно, наоборот, требовали еще больше! Они же сами для себя готовили специалистов.
Успели мы поучиться и у Леонида Федоровича Калмыкова, который интересно читал нам технологию строительного производства. Геодезическую практику вел Афанасий Астафьевич Болботунов, до сих пор преподающий в университете. Дали нам рейки и теодолиты. Работали на площадке справа ад моста, где тогда еще деревьев почти не было. Также нам преподавал Владимир Константинович Родионов. Запомнилась Вилия Федоровна Шведова, которая, действительно, с душой читала нам курс «Истории КПСС». Она приехала работать в Новополоцк из Владимира.
Очень важным для учебного процесса было то, что с нами занимались не только штатные преподаватели, но и прекрасные профессионалы с производства. Они учили, прежде всего, тому, что обязательно понадобится нам как специалистам строительной отрасли. Вот так в 1978 году я получил диплом инженера.
Корр.: Высшее образование, наверное, поспособствовала Вашему карьерному росту.
Л.А. Поляков: Да, вскоре я перешел с должности лаборанта на должность учебного мастера. Когда я окончил институт, нужно было обязательно ходить на политзанятия. Это же было советское время! А я целый год как-то уклонялся от этого. Владимир Артемьевич Лёзин, возглавлявший партийную организацию института, вызвал меня и говорит: «Раз не ходишь на политзанятия, пойдешь в университет Марксизма-Ленинизма при Новополоцком горкоме партии!» Слава Богу, что еще попал на отделение журналистики! Откровенно говоря, не жалею, что два года посещал эти занятия. Было интересно! Там и наши преподаватели работали, и лекторы из Минска. Возможно, благодаря этому опыту я понемногу начал писать о туризме в местную газету «Химик», стал внештатным корреспондентом. Кроме того, посчастливилось познакомиться с многими интересными людьми, например, с писателем Володей Орловым, работавшим тогда заместителем редактора.
Потом занесло меня и в комитет народного контроля. Пришлось поездить с проверками. Я, большей частью, попадал на строительные предприятия и стройки. Это была чистая общественная нагрузка, поскольку деньги за нее не платили, а времени и нервов отнимала она порядком.
Еще в 1974 году из Белгородского технологического института строительных материалов к нам перешел Леонид Николаевич Фомица. Немного позже он стал проректором по учебной работе и в конце 1975-го решил создать в институте отдел технических средств обучения (ТСО). Учитывая мою профессиональную подготовку и опыт радиолюбителя, Леонид Николаевич предложил заняться этим делом и мне. Работал вместе с Иваном Савченко с кафедры физики. Возглавил отдел кандидат технических наук Юрий Агафьевич Новоселов с кафедры технологии машиностроения. Вот мы втроем и начали это важное дело.
Сначала оборудовали поточные аудитории: ставили кинопроекторы (Иван Савченко был по профессии киномехаником), диапроекторы, усилители и колонки, обеспечивали автоматическое завешивание окон и опускание киноэкрана. Сегодняшнего оборудования Bosch у нас тогда еще не было, а потому все отверстия приходилось пробивать кувалдой и дюбелем. Большую помощь нам оказывали специалисты новополоцких предприятий. Без них проложить километры провода было невозможно!
Среди первых помещений, оснащенных нами, были аудитории на четвертом этаже в корпусе-вставке. Сейчас это №№ 432 и 434. Кроме этого, оборудовали радиоузел (отвечал за него я), соединенный с аудиториями, где повесили репродукторы. Сегодня на многочисленных мониторах показывают университетские видеоролики, а тогда мы с В.Ф. Шведовой готовили радиопередачи (политинформация, новости института и поздравления, музыка), которые потом можно было слушать на перерывах. Я также отвечал за озвучивание всех проводившихся в институте мероприятий.
Корр.: Как известно, Вы стали создателем институтской радиостанции.
Л.А. Поляков: Да. Сначала в 1972 году я открыл свою радиостанцию. Однажды, когда ездил в витебский радиоклуб, мне сделали интересное предложение: «Работаешь в институте, а радиостанции у вас нет. Давай, создавай, а мы поможем!»
Пошел я тогда к директору. «Эрнст Михайлович, – говорю, – нам предлагают открыть любительскую радиостанцию». – «Чем могу помочь?» – «Сначала необходимо подписать бумагу в инспекцию электросвязи, чтобы разрешили эксплуатацию радиостанции». Отправили документ в Витебск. Нам было нужно помещение, и Эрнст Михайлович пошел нам навстречу. Более того, он предложил создать радиоузел. На том месте, где мы обосновались, в одной из комнат кабинета № 249 главного корпуса до недавнего времени работали девчата из идеологического отдела. Вдобавок к радиоузлу у нас там еще были установлены большие маточные часы, от которых запитывались все институтские часы. С изготовлением радиоаппаратуры нам очень помог Василий Иванович Лисовский из вычислительного центра треста № 16, тоже радиолюбитель.
А 15 декабря 1973 года в эфире зазвучала радиостанция UK2WAR Новополоцкого филиала БТИ, который спустя две недели стал самостоятельным вузом. Первыми операторами нашей радиостанции были Саша Соколов, Сергей Долженков, Олег Гушча, Саша Страхолес, Саша Панчишных, Володя Левченко, Володя Дорощук, Марат Локотко, Валера Сеньков, Виктор Тригубенков (он потом стал мастером спорта!). Помню первую радиосвязь с иностранным – португальским – радиолюбителем. Ее провел наш студент-вечерник Александр Овчинников, который уже имел опыт такой работы.
Просуществовала наша радиостанция более четверти столетия. В начале 2000-х, когда стали достаточно широко распространяться компьютеры, радиосвязь стала терять смысл и прелесть.
Корр.: Что радиостанция и радиоспорт давали институту?
Л.А. Поляков: С одной стороны, это был увлекательный спорт. Мы становились призерами и победителями не только республиканских и всесоюзных, но также и международных соревнований. А с другой, радиоспорт был важным средством военно-патриотического воспитания («оборонно-массовой работы»), которому в Советском Союзе уделялось большое внимание. Руководило нами, по сути, ДОСААФ. Мы же готовили парней (занимались у нас и студенты, и школьники) к службе в Советской Армии. После получения диплома они очень часто служили не по своей, например, строительной специальности, а направлялись в войска связи. Мне было очень приятно, что работа, которую я проводил в институте, приносила такую пользу. В 1986 году Центральный комитет ДОСААФ отметил мою работу «Почетным знаком». Такая награда в институте была лишь у Б.П. Сахарова, как я уже говорил, первого заведующего кафедрой строительного производства.
Очень неожиданно через радиоспорт судьба привела меня еще к одному увлечению – туризму. А начиналось все так. Я попросил у Эрнста Михайловича разрешения на создание радиокласса. Нужно же было ребят учить телеграфной азбуке. Нам дали помещение – небольшую комнату напротив отдела кадров. Сами оборудовали ее.
Однажды ко мне обратился Эдик Смоляр, который учился на подготовительном отделении. «Послушай, – говорит он, – нам, туристам, негде в институте собраться. Может, пустишь нас к себе в радиокласс?» А я отвечаю: «Если класс в это время не занят, то почему нет?» Вот так, кажется, в 1975-м я впервые столкнулся с туризмом.
Уже на следующий год Эдик предложил мне лыжный поход по маршруту Россоны-Клястицы-Лисно-Освея. А я подумал: «Может, нам радиостанцию с собой прихватить?» Мы получили на это разрешение Витебской инспекции электросвязи. Наша радиостанция к основному позывному добавляла букву «П», что означало «передвижная».
Меня с работы отпустили на два дня. Нас сопровождал автобус. В этой экспедиции принимал участие также Владимир Николаевич Поскребышев, руководитель институтского ДОСААФ. В Россонах мы развернули станцию, установили антенну, натянули провода. Но передатчик не работал! Оказалось, жители райцентра пришли домой, включили телевизоры, и в электросети упало напряжение. Только ночью мы с радиолюбителями смогли выйти в эфир.
На следующий день мы на лыжах дошли до Клястиц. Там устроились в школе и к нам, чтобы посмотреть на радиостанцию, привели учеников. Студент-строитель Саша Соколов рассказывал школьникам не только о нашей аппаратуре, но и о Новополоцком политехническом институте. Получалось, что, между прочим, мы еще занимались, как сегодня сказали бы, профориентационной работой. Кстати, и на факультете экскурсии для школьников города традиционно проводили наши студенты. Например, помню, как Слава Терин, который позднее стал кандидатом наук и заведующим кафедрой, показывал ученикам лабораторию строительных материалов.
Возвращаясь к нашему путешествию до Освеи, в следующие годы подобные лыжные походы стали хорошей институтской традицией, которая дожила где-то до начала 90-х годов.
Корр.: Скоро туристические походы, наверное, стали выходить за пределы нашей республики?
Л.А. Поляков: Так и вышло! Летом 1976 года Эдик Смоляр бросил клич: «У кого будет желание, пойдем на Кавказ!» У меня отпуск – думаю: «А почему бы и нет!» При этом, я до того времени и туризмом не интересовался, и в горах никогда не бывал!
В августе собралось нас десять человек: четыре парня и шесть девчат. А мы же не представляли, что туризм – это спорт, требующий серьезной подготовки. Ничего не знали, никакого альпинистского снаряжения не взяли! Хотя нет! У одного из нас был ледоруб, у Эдика – какой-то опыт в горах, но вот так без разработанного маршрута лезть наверх… Сейчас просто диву даешься нашей наивной смелости!
Приехали в Приэльбрусье и сразу попали под дождь. В первые часы до нитки промокли, а я всю ночь просидел на рюкзаке. Как говорят, первый блин комам… Ничего, на подъемнике поднялись к «Приюту одиннадцати», гостиницы на отметке 4050 метров над уровнем моря. Она, кстати, долгое время считалась самой высокогорной в мире. Оттуда обычно начинаются восхождения на Эльбрус. Посмотрели на невероятную красоту! Выпили чаю. Но если внизу он стоил четыре копейки, то на высоте уже более рубля!
Корр.: И как Вы и Ваши друзья там себя чувствовали? Это же было высокогорье!
Л.А. Поляков: Тяжело было! Нельзя так резко забираться в горы! Мы стартовали на подъемнике с поляны Озáу, а это только 2300 метров, и у организма не было времени для адаптации. На такой высоте не хватает кислорода. Испытали на себе все радости «горной болезни» – высокогорного синдрома. Главная проблема – страшная головная боль, от которой просто не соображаешь ничего. Попили чайку, и буквально сразу одному из ребят плохо стало! Пришлось спуститься немного вниз.
Почему на Эверест никто не поднимается напрямую? Нужно подняться, а потом спуститься. Подняться и снова спуститься и так далее. Иначе никак! Есть, понятное дело, более подготовленные люди, но такие способности, как у них, достигаются только путем многолетних тренировок.
Тем не менее, мы даже преодолели один перевал – Джантуган, потом спустились в Абхазию и, наконец, вышли к Черному морю. Вот такой был наш первый незабываемый поход.
Корр.: Понравилось?
Л.А. Поляков: В следующем, 1977-м, наш второй поход на Кавказ мы также оформили как «поход выходного дня». Но в 1978 году попали на республиканские сборы. В нашей компании было и четыре человека из института. Там нас многому научили. Мы пошли в поход 2-й категории сложности и получили «билетики» – справки о прохождении маршрута. Это был толчок к развитию настоящего туризма. На следующий год я уже сам повел группу, и без такого отдыха просто не мог представить свою жизнь! Потом участвовал в двух походах 5-й, самой высокой, категории сложности – на Кавказе и Памире. Последний особенно впечатлил! Это же целая горная страна!
Путешествовал с ребятами из Академии наук БССР. Хорошие отношения с ними сохранил на всю жизнь. В другой раз ходил с витебскими туристами. За эти походы мы заслужили серебряные медали на Чемпионате Беларуси по горному туризму. Однажды руководил группой, с которой мы выиграли «золото». В нашем университетском музее хранится несколько отчетов о наших походах, над некоторыми из них приходилось работать по полгода! По сложности и объему получалось что-то среднее между дипломной работой и диссертацией.
Корр.: Горный туризм – эта не только увлекательные путешествия и прекрасная компания, но и риск.
Л.А. Поляков: Безусловно! В горах были самые разные случаи. В 1986, «чернобыльском», году я шел на сборах руководителем-стажером, и уже на первом перевале побило камнями двух наших ребят. Слава Богу, остались живы, но получили травмы. Пришлось свернуть поход. Какой бы ни была подготовка, риск в горах, действительно, очень велик!
Были у меня единомышленники и в институте. Со второй половины 70-х у нас работал туристический клуб «Белая Русь». Руководил им Коля Туча. Когда он окончил институт, где-то в начале 80-х, деятельность этой организации постепенно зачахла. Я больше работал в новополоцком городском клубе «Эридана», который принадлежал профсоюзной организации. Курировал нашу работу горком комсомола. На общественных началах как руководитель маршрутно-квалификационной комиссии выпускал туристические группы на маршрут в пешие, лыжные, водные и горные походы. Преимущественно тогда ходили в водные походы, однако нынешний директор нашего автопарка Иван Иванович Ращинский, например, занимался пешеходным туризмом.
Как бы благосклонно ни относилось к нам руководство института, с началом распада СССР добираться в горы становилось все труднее. Уже значительно позже, в 2000-м, когда появился турклуб «Корсар», туристическое движение в университете было возрождено.
Корр.: Несмотря на значительную общественную нагрузку, Вы продолжали приносить большую пользу НПІИ и как строитель.
Л.А. Поляков: Л.Н. Фомица начал работать над своей докторской диссертацией, и ему понадобился инженер. В начале 1978 года мне предложили перейти из ТСО в НИС. Я выигрывал в зарплате, а главное – было очень интересно работать над темой Леонида Николаевича. Вместе с Сергеем Васильевичем Лесковцом занимались разработкой датчиков напряженно-деформированного состояния материалов. Л.Н. Фомица хотел, чтобы мы с Сергеем начали работать над собственными диссертациями. У нас появились публикации, получили авторское свидетельство. Но занятость на работе и мои увлечения, потом создание семьи практически не оставляли мне времени на какую-то серьезную научную деятельность.
Исследования проводились не только в Новополоцке. Много путешествовали по стране. Ездили, например, в Пермь на секретный завод. Но на его территорию меня не пустили. Из-за своей радиостанции, я не мог получить необходимый допуск. Даже в заводскую гостиницу не хотели по этой же причине заселять. На календаре – декабрь, а зима в Перми – это совсем не то, к чему мы все привычны в Беларуси. Как-то удалось проскочить в комнату, но довелось ночевать с Сергеем на одной кровати.
С приключениями пришлось возвращаться домой, чтобы успеть отметить Новый Год. Добирались на самолете через Москву. Билетов в столице было не достать, так как приближался праздник. К кассам было просто не подступиться! Тем не менее, мы разработали особую технику: я брал паспорта, а Сергей поднимал меня и буквально бросал на людей, толпившихся вокруг кассы в желании купить билеты. В полете мне нужно было как-то сгруппироваться и ткнуть документы в окошко. Получилось! Из Москвы домой ехали в купе с замерзшей лужицей посередине (отопление в вагоне отсутствовало), но с дефицитными московскими мандаринами и колбасой.
Корр.: Наука требовала жертв и в советское время!
Л.А. Поляков: А как же! Самые интересные командировки были в Среднюю Азию. Нам посчастливилось попасть в Таджикистан: в Нурек, где уже работала мощная гидроэлектростанция, и в Рогун, где подобный объект только начинали возводить (Рогунская ГЭС строится и по сей день).
300-метровая плотина Нурекской ГЭС на реке Вахш была насыпной. Па бокам размещались железобетонные пригрузы, рассчитанные на местные сейсмические условия. Мы устанавливали наши датчики в туннелях. Иногда возникали непредвиденные ситуации. К примеру, приехали снимать показатели, а, оказалось, что местные жители срезали все наши провода…
Таджикистан произвел на нас сильное впечатление! Там, например, впервые узнали, что такое настоящее землетрясение. В обеденный перерыв находились в гостинице и слегка задремали. А тут началось! Вскочили мы с кроватей. На столе посуда гремит, и внутри все трясется! Побежали к окнам. Были готовы со второго этажа выпрыгивать. Так мы воспринимали 5-6 баллов. А в 1985 году во время Кайраккумского землетрясения на севере республики было и 8 баллов по шкале Рихтера!
Пошли на базар. Торговец сидит не на стуле, а на столе, от представленного ассортимента плодов и специй просто голова кружится! Это же сегодня в наших магазинах можно любые экзотические фрукты найти, а тогда даже бананов не видели. Выбрали какие-то красивые плоды. Сказали – хурма. Пришли к себе, попробовали съесть. Откусили – челюсти свело! Мы ж не знали, как эти плоды выбирать, вот и купили недоспелые.
Однажды захотели с Сергеем забраться на гору, на которой совсем как HOLYWOOD в Америке были установлены большие буквы «ЛЕНИН». Я уже имел богатый опыт горных походов, и, казалось, ничто нам не сможет помешать. Но по дороге на нас набросилась собака. Пришлось спускаться вниз. Мы потом шутили, что «друг человека» не пустил нас к Ленину!
Был и еще один случай, связанный с горами. Стали подниматься по узенькой тропинке. Очень интересно и красиво! Но заметили: что-то ползет. Присмотрелись… А это настоящая кобра! Стоит и смотрит на нас, высовывая жало! Мороз по коже пошел! Мы знали, что если змея ведет себя так враждебно, лучше с ней не конфликтовать. Обошли ее и в дальнейшем старались такие тропинки обходить стороной.
Там хватало не только восточного колорита. Во время одного из приездов в Нуреке проводился кинофестиваль. Видел собственными глазами Алексея Баталова. Я там даже фотографировал, но эти снимки, к сожалению, сохранились только на слайдах.
Потом мне довелось проезжать по тем местам, когда я в 1987 году отправился в Среднюю Азию путешествовать по Северо-Западному Памиру.
Корр.: Когда Вы вернулись на кафедру строительного производства?
Л.А. Поляков: Работа над диссертацией Леонида Николаевича подходила к завершению, и Леонид Федорович Калмыков, в то время заведующий кафедрой, предложил мне вернуться в родное подразделение в качестве заведующего лабораториями. Это была весна 1986-го. На новом месте было необходимо обеспечивать не только учебный процесс, но и проведение научно-исследовательской работы. Закупались строительные материалы и оборудование, производился текущий ремонт. Большую помощь мне оказывал Иосиф Петрович Шведов, наш учебный мастер.
Некоторое время заведующим кафедрой архитектуры и строительных конструкций был Юрий Павлович Мартышенко. Они как раз начали работать по обследованию технического состояния строительных конструкций. Нужно было на полоцком мелькомбинате осмотреть 20-метровый железобетонный силос, силосную башню. Это дело Юрий Павлович поручил мне. И самому стало интересно: гор у нас нет, а тут такая возможность! Но забава – забавой, но нужно было изучить состояние внутренней поверхности конструкции. Спустился со страховкой в самый низ. А меня попросили еще и фотоснимок сделать. Это же теперь фотографирование простое и удобное. А в тех условиях, когда поднялась пыль, любая искра от электричества могла вызвать взрыв! Снимая, закрыл глаза, потому что не знал, что случится в следующее мгновение. К счастью, всё прошло хорошо. Потом с Ю.П. Мартышенко ездили в Смоленск. И там работа проходила на силосах, но предназначались они для цемента, и нужно было изучить конструкции не внутри, а снаружи. Так я попал в команду обследователей. Это было только начало. Постепенно, используя свои горные навыки, я стал заниматься еще и промышленным альпинизмом. И это тоже – дело строителей.
Вячеслав Дмитриевич Терин с кафедры железобетонных конструкций пригласил меня на «Полимир» исследовать 153-метровую трубу. Прошли комиссию. Просто так к подобным высотным работам тебя никто не допустит! Первый раз я поднимался туда с Лешей Беляковым. Он меня страховал. Там, естественно, была металлическая лестница. Но она уже находилась в таком состоянии, что просто так подниматься по ней было опасно. Поднимались на самый верх. Какая оттуда открывается красота! Жаль только, что фотографировать там запрещено!
Облазил трубы ТЭЦ. Самая высокая была в Новополоцке: 180 метров! Взбирались туда с Юрой Будо с геодезического факультета. Где потом только не трудился! Когда появился Проектный институт реконструкции и строительства, меня приглашали сделать ту или иную высотную работу. Был на объектах в Шумилино, Поставах, Глубоком, Городке, Лиозно, Сенно, Лынтупах, Гомеле, Могилеве, Витебске (амфитеатр), Минске и даже в Москве. Посчастливилось сотрудничать в этом деле с нашими прекрасными строителями: Виленом Семеновичем Левиным, Олегом Андреевичем Хартановичем, Венедиктом Демьяновичем Гриневым, Леонидом Владимировичем Первацким, Александром Тимофеевичем Зеленковым, Леонидом Степановичем Турищевым, Александром Александровичем Бакатовичем. Я хоть и ушел на пенсию, но до нынешнего времени принимаю участие в высотной работе.
Корр.: Все еще? Некоторые люди и в сорок лет сетуют на свой «неспортивный» возраст, а Вы по-прежнему держите себя в таком тонусе!
Л.А. Поляков: Да, и сейчас! В следующем году, надеюсь встретить юбилей, но без активного образа жизни просто не могу себя представить.
Корр.: Лев Александрович, а Вы не считали, сколько на Вашем счету таких «промышленных вершин»?
Л.А. Поляков: Когда-то я себе записывал, куда мы едем, и что будем делать, но столько подобных объектов было, что давно уже сбился со счета!
В университете приходилось выполнять самую разную работу. Когда Александр Григорьевич Лукашенко объявил 2003-й Годом порядка и благоустройства, передо мной поставили задачу возглавить команду, которая будет наводить порядок в городской парковой зоне. Мне дали в помощь двух заведующих лабораториями, двух сантехников, уборщиц, выделили автомашину. Было очень непросто! Сложности доставляла не только непривычная работа, но еще и проблемы, связанные с «человеческим фактором». Тем не менее, с поставленной задачей справились. В том году как раз Дмитрий Николаевич был назначен ректором. Он приезжал к нам в парк, чтобы поинтересоваться нашими делами, спросить, не нужна ли какая-то помощь. Было очень приятно!
А зимой 2004 года в Могилевской области случилась трагедия: во время урока провалилась крыша над спортзалом, были жертвы. Соответствующие службы взяли дело очистки крыш от снега и наледи под свой контроль. Руководство университета поручила эту работу нам с Виктором Александровичем Фруцким. Кандидат наук и заведующий лабораториями «прыгали» по крышам и в коллегиуме, и тут в Новополоцке. Слава Богу, альпинистская подготовка позволяла это делать.
Корр.: Если не ошибаюсь, Вы принимали участие в нескольких значимых проектах, которые осуществлялись в Полоцком коллегиуме.
Л.А. Поляков: В феврале 2003 года я присутствовал в Софийском соборе на торжественной церемонии передачи университету корпусов Полоцкого коллегиума. Всегда старался не пропускать подобные мероприятия, и тут мне посчастливилось: это было, поистине, историческое событие!
Действительно, приложить руку к новой университетской площадке в Полоцке довелось и мне. В 2011 году, когда делали музыкальные часы с академическим шествием, понадобились высотные работы. А в то время арка, ведущая во внутренний дворик коллегиума, была слишком низкой, чтобы туда мог заехать автомобиль-вышка. Кому же это дело поручить, как не туристам – Фруцкому и Полякову? Пришлось использовать альпинистские навыки. Виктор меня страховал – я лазил. А сделать-то нужно было все красиво, в соответствии с требованиями художественного руководителя проекта Виктора Григорьевича Лукьяненко. С удовольствием поработали!
На следующий год пришел черед колодца. Пришлось спускаться и туда. Сложности начались, когда сделали подсветку. Отработала она очень мало – высокая влажность повредила проводку. Стали ее переделывать. Сейчас для подсветки используется специальное оборудование, и проблем больше нет.
Корр.: Как к Вашему экстремальному хобби относились в семье?
Л.А. Поляков: Моя жена тоже в горы ходила. Правда, не так высоко. В 1983 году пришел я с Алтая, и почти сразу отпраздновали свадьбу. Когда в 1984, 1986 и 1988 родились наши детки – два сына и дочка, моя Людмила меня всегда отпускала. Спасибо ей за понимание! А это же совсем не очевидное удовольствие! Меня многие знакомые спрашивали: «Ну, зачем тебе эти горы?» И мать переживала: «Ой, разобьешься…» Но сложности такого рода у меня были только до того времени, пока соседка не упала на лестнице и сломала ногу. Говорил: «Видите! Повсюду что-то может случиться, а я же к горным походам готовлюсь!»
Вся наша жизнь связана с нашим вузом. Людмила училась в НПИ на строительном факультете. Затем работала в университете, в том числе в отделе по воспитательной работе с молодежью. Сколько приятных воспоминаний осталось от мероприятий, которые проводились под руководством проректора по воспитательной работе Викентия Гавриловича Цыганкова и начальника отдела Галины Вячеславовны Поляковой!
Жили мы сначала в общежитии № 3, потом в «Копейке», как всегда у нас называли общежитие № 1. Потом переселились на Комсомольскую, 18 в наше общежитие № 4.
Корр.: Чем сегодня занимаются Ваши дети?
Л.А. Поляков: Мои парни окончили Новополоцкий лицей, а дочь – школу № 9. Мы никогда не седели дома. В турклубе я занимался с детьми. Мои тоже присоединились. Ходили в походы. Выставки или встречи с писателями, которые проводились в городе, обязательно посещали всей семьей. Учились дети хорошо! Когда старший, Дима, окончил лицей, только начали вводить централизованное тестирование. По физике он набрал 100 баллов. Сначала думал поступать в Минск, а потом решил ехать в Москву. На выбор конкретного московского вуза большое влияние оказала доступность для его студентов общежития. Какие-то иные варианты наша семья не потянула бы. Так он поступил в Московский авиационный институт. Но Дима стал учиться не на авиаинженера, а на программиста. По специальности работает и сегодня.
Младший сын, Виктор, поехал в Москву вслед за братом. Только поступил он на специальность, связанную с авиадвигателями. Уже во время учебы в Москве парни пошли заниматься в институтский альпклуб. И один, и второй сходили на Эльбрус. Мне это очень приятно, поскольку сам я до этой вершины не добрался. Первую такую возможность упустил, когда нужно было спуститься вниз с девушкой. Второй раз сам отказал сыну Виктору. Два или три года назад он предложил: «Отец, давай на Эльбрус сходим!» Целую неделю не мог найти себе места. Очень заманчивое было предложение! А потом звоню и говорю: «Витя, я же отдал свой ледоруб в музей! Как же я пойду…»
Виктор много путешествует и фотографирует. Устраивает выставки своих фоторабот (последняя была весной в Полоцке). Как AL-31F (АЛ-31Ф – это турбовинтовой двигатель, который, например, используется на самолете СУ-27) ведет страничку в Livejournal. Кроме того, он работает заместителем редактора онлайн-СМИ «Русский блогер». Видите, и по журналистской линии один из сыновей пошел дальше своего отца!
Корр.: Лев Александрович, Вы еще не упомянули о собственных творческих увлечениях!
Л.А. Поляков: На мою любовь работать руками наибольшее влияние оказала бабушка Елизавета Карповна, жена репрессированного питерца. Она в свое время вышивала гладью и крестиком, а я потом помогал ей вытягивать мережку.
Когда пошел на работу, начал выпиливать лобзиком. В то время это было очень модно! Мы приходили домой к нашей первой учительнице и работали у нее, готовя для школьной выставки различные изделия. Сейчас представить себе такую практику просто немыслимо! В техникуме уже начал работать с паяльником.
В институте на творчество меня вдохновил пример очень неожиданного для этого дела человека – преподавателя кафедры физвоспитания, мастера спорта по борьбе Павла Яковлевича Ковалевского. Я увидел его выставку корнепластики, и она меня увлекла! Затем в Новополоцке познакомился с мастерами из городского центра ремесел и традиционной культуры. Вошел в их среду. Было очень интересно! Стал принимать участие в выставках. Моя Людмила долгое время занималась лозоплетением. Она получила соответствующую подготовку в Прибалтике и до перехода в университет работала мастером на Полоцкой фабрике художественных изделий. Ее работы пользовались хорошим спросом, вывозились за границу и даже сегодня выставляются в Новополоцком краеведческом музее! Затем Людмила решила поставить точку в этом занятии. Я же, наоборот, не утратил интереса и понемногу шевелюсь в творчестве. Работать с деревом доставляет мне огромное наслаждение! Люблю фотографировать. Фотоаппарат был всегда со мной, поскольку по работе нужно было снимать дефекты. В путешествиях тоже фотографировал. Есть, по-моему, интересные работы.
Когда-то принимал участие в факультетской выставке, которая была организована в аудитории № 371. Выставлял свои работы в Центре ремесел и традиционной культуры Новополоцка. По случаю 40-летия кафедры строительного производства и своей работы в университете подготовил выставку на факультете. Есть задумка что-то подобное устроить в текущем или будущем году. Нужно показывать то, что можешь сделать!
Корр.: Можно только удивляться разносторонности Ваших интересов и желанию осваивать что-то новое! Вот и наша беседа проходит по-белорусски. Очень неожиданная «функция» для технаря! Откуда у Вас такое прекрасное владение белорусским?
Л.А. Поляков: Очень уж хорошо по-белорусски, к сожалению, не говорю. Но отношусь к белорусскому языку с большим уважением! Естественно, слышал его с самого детства. А когда наш старший сын пошел в школу, он попал в один из первых белорусскоязычных классов в городе. Мы и дома пытались по-белорусски разговаривать. Жена моя – русская, однако она охотно поддержала эту инициативу.
Конечно, всегда не хватало белорусскоязычной среды. Но мы с Тамарой Александровной Грудницкой когда-то договорились, что разговаривать будем только по-нашему. И Ольга Антоновна Емельянчик, с которой мы когда-то жили по соседству в университетском общежитии на Молодежной, 18, помогала мне получать необходимую языковую практику. С Денисом Владимировичем Дуком мы тоже принципиально пользовались только белорусским.
Корр.: Лев Александрович, что бы Вы пожелали нашему университету?
Л.А. Поляков: Я отдал ПГУ почти 42 года. Застал его еще филиалом, отработал весь его институтский период и еще два десятилетия университетского. Мне, естественно, особенно запомнилось время НПИ. Как мы тогда дружно жили! На праздниках и мероприятиях всегда были вместе – от доктора и кандидата наук до ассистента и лаборанта. Нужно на субботник – все там, независимо от заслуг и статуса, выйти на лыжах – тоже! Родному ПГУ хотелось бы пожелать, чтобы атмосфера дружбы и взаимоуважения и впредь объединяла наших студентов, преподавателей и сотрудников. Без единства в университетской семье невозможно достичь высоких целей!
Мечтаю о том, чтобы ПГУ стал сильным европейским университетом, что бы в нем творчески и с душой работали преподаватели и сотрудники, а наши выпускники с гордостью могли сказать: «Я окончил ПГУ!» Всем здоровья, веры в собственные силы и новых успехов!
Беседовал Владимир Филипенко